Богатое наследие. Как вписалась жизнь крестьянской семьи из Короткого в историю страны

Ветвистое древо рода

Короткое — село, богатое на народные традиции и людей, внёсших вклад в его развитие и процветание. Здесь и пустило мощные корни семейное древо Сергеевых, широко раскинувшее свои многочисленные ветви далеко за пределы малой родины.

Один из фамильной линии, Михаил Сергеев, посвятил жизнь медицине. Многие корочанцы знают его как чуткого, доброго и высококвалифицированного стоматолога, долгие годы избавлявшего пациентов от зубной боли. Сейчас, в свои 83 года, вместе с супругой Валентиной Николаевной, он занимается приусадебным участком и небольшим домашним хозяйством.

«У меня большая родня, — сказал Михаил Денисович. — А вот посуди: у моего дедушки со стороны Сергеевых было девять детей, столько же воспитали и родители мамы. Сколько сегодня живёт в стране их внуков, правнуков, праправнуков? С поколениями родственные связи потихоньку угасают, жалко конечно. Теперь уже и не сосчитаешь, сколько представителей этих двух семейных линий ведут родословные».

Дед Писарь

«Одним из продолжателей нашей фамилии был мой дед по отцовской линии, в селе его звали Марей Данилович. Уважаемым был человеком. Он 12 лет отслужил в царской армии фельдфебелем, чин в те времена считался большой. Вернулся со службы грамотным, потому на сходке односельчане выбрали его писарчуком. Так и пристало к нему прозвище Писарь. В Коротком только он один выписывал газету, и все государственные новости селяне узнавали от него. Да и за деловым советом часто шли к дедушке, как-никак считали очень образованным», — продолжил делиться семейной историей Михаил Сергеев.

Он рассказал, в школьном музее сохранились некоторые документы, заполненные рукой деда Писаря. Сельский учитель Михаил Михайлович Смоляков, создавший музей, по крупицам собирал материалы, касающиеся истории и традиций села. Среди экспонатов висела и шинель одного из дедушкиных сыновей, участника Великой Отечественной войны Никиты Марковича Сергеева, изрешечённая пулями и осколками снарядов.

Хозяйка куреня

Коротковский парень Гаврила нашёл свою суженую в соседней Гольевке. Она была из зажиточной семьи и пришла в дом мужа с богатым приданым. Зажили молодые супруги на зависть селянам, создав крепкое хозяйство и уютный домашний очаг. Восемь сыновей и дочка радовали родителей, которые умели работать сами и приучали к этому детей. Семья была дружная, трудолюбивая, с крепкой хозяйственной жилкой, потому и жила по тем меркам богато. С годами породнились они с семейством Сергеевых, сын которых, Денис, взял в жёны их дочь Ефимью.

«Старший брат мамы, дядя Паня, занимался извозом, из Керчи возил и продавал рыбу, соль. Он хотел, чтобы их единственная сестра получила хорошее образование. Мама окончила с похвальным листом церковно-приходскую школу, но в гимназию её не приняли, тогда вроде как в учебное заведение сельских жителей не брали. Дядя Паня купил ей ткацкий станок, нанял человека, который обучил её ткацкому делу, и она с ранних лет уже пряла пряжу, ткала холсты», — задумчиво произнёс собеседник.

Он рассказал, у дедушки был хороший сад, добротное жильё. Но когда создавали колхозы, забирали имущество, дед Гаврилка, чтобы не допустить голода в семье, решил спрятать часть зерна.

«Жилистым он был мужиком, один трёхцентнеровую бочку с хлебом укатил в сад и закопал там. Но, наверное, подорвал живот и через полгода умер. А тут конфисковали и хату. И осталась бабушка Александра Самойловна жить в курене, который стоял в саду и предназначался для его охраны. Он был сплетён из хвороста и обмазан глиной. Такое ветхое жильё к тому же и не отапливалось. Перед зимой в октябре мой отец забрал тёщу к себе», — рассказал корочанец.

Раскулачивание

По словам Михаила Сергеева, у дяди Пани в извозе получалось неплохо, и он приобщил к этому заработку его отца Дениса, тот — своего брата Никиту. Они ездили на Украину, собирали там в сёлах куриные яйца и сдавали в заготовительные пункты.

«Доходы у отца, видно, были хорошие. Односельчанин Наум Евдокимович Потеряхин как‑то рассказывал мне: „Издалека было слышно, что Денис Маркович вернулся со сборки. Повозка на железном ходу с колпаками, кони упитанные, резвые, как проедет по селу, на зависть всем“. С дядей Никитой, подкопив денег, купили они добротный дом на два входа у яблоновского священника. Сруб был из хороших пилёных брёвен, просторные комнаты. В 30-м году только перешли в новое жильё, а тут осенью началось раскулачивание. Мама со слезами вспоминала тот жизненный эпизод, жестокость некоторых представителей власти не знала предела, один из них взял детскую колыбельку и вместе с Иваном, ему тогда несколько месяцев от роду было, выбросил через окно. Как брат тогда остался жив, просто чудо его спасло», — поделился собеседник.

Так вот сложилась судьба Ивана, в тот момент выжил, вырос высоким, крепким, скорым на ногу, с 16 лет работал при сельском совете рассыльным. Служил срочную в десантных войсках и во время учений получил тяжёлую травму, ударившись при приземлении спиной о скалу. Врачи не смогли его спасти, умер через несколько дней, чуть больше 20 лет ему на тот момент исполнилось.

После раскулачивания новый дом у братьев Сергеевых забрали, впоследствии в нём сделали школу. Никиту Марковича за то, что он высказывал возражения против конфискации жилья, сослали на соляные шахты в город Славянск. А его брата арестовали и посадили в тюрьму в Белгороде. Два месяца держали под стражей. Родственники боялись за его судьбу.

«Мама пошла хлопотать за мужа и добилась пересмотра его дела. Как она рассказывала потом, заседали три бородатых мужика. Почитали они докладные и приняли решение отпустить, объяснив тем, что при раскулачивании он сопротивления не оказывал и движимое и недвижимое имущество намерен сдать в колхоз. Наметили срок и потребовали, чтобы колхозное руководство немедленно доложило о выполнении. Из Белгорода родители пришли пешком, и на другой день отец отвёл в общественную конюшню двух лошадей, двух коров, телят, передал две телеги, различный сельхозинвентарь», — рассказал собеседник.

На защиту Родины

После реабилитации Денис Маркович работал в колхозе пастухом, бригадиром. В этой должности его и застало начало войны.

«Отец был 1898 года рождения и призыву не подлежал. А когда фашисты вплотную подошли к Москве, правительство объявило дополнительную мобилизацию. Помню, метель, ветер завывает. Зашли в хату три мужика в накидках с башлыками, мать поставила на стол еду. Они перекусили, а отец в это время собрал котомку и ушёл с ними. Мы с печки за этой процедурой наблюдали», — поделился детскими воспоминаниями Сергеев.

Отец его попал в часть, защищавшую Москву на Можайском направлении. Он успел прислать с фронта только два письма, в одном из которых писал: «Очень донимают комары и мошкара, но это терпимо, хлопцы цыгарки закурят и она от табачного дыма разлетается. А вот пули свистят, от них спасения нет».

В августе почтальон вручил похоронку, где сообщалось: «Погиб на подступах к Москве». Воевали и ещё трое его братьев: Никита, Василий и Иван.

«Попал на фронт и мой старший брат Николай, 1926 года рождения. В 43-м его забрали, воевал зенитчиком. Во время одной вражеской авиабомбёжки бомба разорвалась рядом и весь расчёт оказался под завалами. Только через трое суток их раскопали и отправили в санчасть. У всех бойцов были контузии, их подлечили несколько дней и опять отправили на фронт. Прошёл всю войну, имел боевые награды», — рассказал корочанец.

В прифронтовой полосе

Тяжело переносили люди отступление Красной армии. Все старались оказать всяческое содействие нашим бойцам, чтобы сдержать натиск фашистов.

«При отступлении красноармейцы несколько дней квартировали у нас. Мама помогала им готовить еду, делилась и так скудными харчами. Было лето, поспевала рожь. Среди воинов был молодой солдатик, Аркадием его звали. Назначили паренька дежурить по кухне. Мы с братом Валентином пристали к нему с просьбой пострелять из автомата. Поставил он оружие на режим одиночного выстрела и показал на пугало, что стояло в нашем огороде, — с улыбкой рассказал Михаил Денисович. — По несколько выстрелов успели сделать мы. Мама услышала и запретила стрелять».

Потом об инциденте узнал командир и стал грозиться отдать Аркадия под трибунал. Мама Михаила вступилась за парня и сказала, что дети, взяли автомат без спроса.

Трагедия в блиндаже

Война оставила после себя много взрывоопасных предметов, которые впоследствии принесли много печали и горя. В числе пострадавших оказывались и дети, и взрослые. Особенно в первые послевоенные годы опасность подстерегала людей на каждом шагу, наказывая за беспечность и невнимательность.

«В детстве часто шалили с боеприпасами, собирали патроны, взрывали на кострах запалы от противотанковых гранат. Да много чего творили. Немало разных трагедий случалось. Как‑то бродили мы бесцельно по селу глубокой осенью. Грязь, холодно, заняться нечем. Мишка Казак постарше был и предложил: „Пойдёмте в лес, я там блиндаж нашёл, а в нём карабин, наверное, исправный, может удастся пострелять“. Пошли гурьбой по балке, Микитов яр она называется. У меня порвался башмак, нога стала замерзать. Нашёл я пучок волокон конопляных, перевязал обувку, но такой ремонт долго не выдержал и размокший жгут разорвался. Пока шли по траве, было терпимо, а когда подошли к паханому полю, отделявшему лес от яра, я понял, что разорванный башмак на рыхлой почве совсем развалится, и, предупредив ребят, повернул к дому», — продолжил делиться воспоминаниями Михаил Сергеев.

Он залез на печку, где сушилось жито, и стал греть замёрзшие ноги. На улице стемнело. И вдруг в хату забежала тётка Марина и сквозь плач сказала его старшему брату Сашке: «Пойдём запрягать волов, у Частом наших ребят побило». Четверых хлопцев, что сидели рядом с Казаком, разорвало на куски. А один из ребят, увидев, что Мишка начал разряжать снаряд, хотел уйти домой, но не успел далеко отойти и осколок попал ему в позвоночник. Его довезли до больницы, но спасти не удалось.

Выбор пал на медицину

Михаил Сергеев окончил школу, учёба давалась легко. Большое желание было поступить в какой‑нибудь московский институт, связанный с пищевой промышленностью, но Ефимья Гавриловна сказала сыну: «Дальше Белгорода и не думай, всё забудь».

«Как‑то, получив областную газету, увидел объявление о наборе в Белгородское медучилище. Среди перечисленных специальностей было зубоврачебное отделение с трёхгодичным обучением и распределением по области. Так вот и оказался я в медицине, — рассказал Михаил Денисович. — Из колхоза не отпускали. Я был членом ревизионной комиссии».

 На расширенном заседании правления колхоза рассматривали вопрос пастьбы гурта коров новой фермы, которую построили на Ганновке. Председатель колхоза высказал своё мнение: «Назначим пастухом Михаила Сергеева, он парень ответственный». Корочанец попросил слова и обнародовал своё намерение о поступлении в училище. И тут кто‑то из членов правления в жёсткой форме выпалил: «Уйдёт из колхоза, отрезать огород по самое крыльцо».

«На тот момент для сельского жителя это был смертельный приговор, я, конечно, понимал, что это незаконно и в большей мере сказано для острастки, — продолжил собеседник. — Вступился за меня уполномоченный из района, его слова помню и сейчас: «Вы, товарищи, не правы, парень хочет учиться, пускай учится, специалисты везде нужны». Председатель Степан Карпович Кирдеев подвёл черту разговору вердиктом: „Привезёшь вызов на учёбу, дадим справку на получение паспорта“. Вызов я привёз».