СВО — мысли вслух

Ужин в блиндаже

Мы подъезжали к расположению подразделения штурмовиков, как вдруг отчаянно запищал дрон-детектор и послышалось назойливое жужжание вражеской «птички». Валерий быстро вскинул ружьё и впился взглядом в вечернее небо.

— Вот он, ястребок.

И пока я пытаюсь разглядеть его за деревьями, грохнули почти одновременно два выстрела. А ещё через секунду — яркая вспышка в небе, и горящие обломки летят к земле!

— Отлетался, — Валерий опускает ружьё.

— Ловко ты его. Я и сообразить ещё ничего успел, как враг повержен.

— Опыт.

— И сколько у тебя таких на боевом счету?

— А кто их считает? Поначалу вёл счёт, а потом бросил. Да и это ли главное! Важно, что эти стервятники уже никому не навредят.

Остаток пути прошёл без происшествий и вскоре мы были уже на месте.

Хорошо спрятанный и ловко замаскированный блиндаж тепло встретил нас чудесными гастрономическими ароматами вперемешку с благоуханием свежевыпеченного хлеба. Оказалось — попали на ужин.

— Милости просим к солдатскому столу, — командир подразделения протянул крепкую жилистую руку и жестом указал на свободное место. — Повар наш, Пётр Васильевич (это они его так все уважительно называют), специалист высшей категории. До СВО был шеф-поваром ресторана.

Такого вкуса солянки, котлет и пирожков я и впрямь не припомню. Волшебник!

После ужина все, кто не занят на боевом дежурстве, расположились в довольно просторной комнате блиндажа — «гостиной», как сами шутят.

Патриотизм от сердца и души

С первых минут знакомства с этими мужественными, сильными духом и телом, поразительно сердечными ребятами меня подкупило их приобщение к большой народной беде и борьбе, к судьбе страны, к истории. Они все вместе и каждый по-своему перенесли в самый канун СВО сложнейшие нравственные, психологические испытания. Они все вместе выросли преданными Родине, общему долгу и коллективизму людьми. И каждый в отдельности готов отдать жизнь за это общее, выстраданное осознание, дорогое их молодым сердцам.

Благодаря этому единству общего и индивидуального и было у них самое точное время. Самое верное понимание своей общей и личной ответственности.

Я поинтересовался, имеет ли здесь значение кто и чем занимался до СВО? Были некоторые и руководители, и ведущие специалисты в разных областях. Ответ командира взвода — Глеба — меня поразил:

— Пока каждый должен забыть, кем он был. Надо помнить только одно: он защитник Родины. И это теперь главная должность.

Эта мысль их командира, который до СВО был начальником производственного отдела строительной компании, становится девизом всего взвода.

Глеб в точности повторил слова командира батальона Ивана Кузьмина, работавшего раньше мастером на заводе, из романа Виталия Чернова «Три дня бессмертия». На вопрос, читал ли он это произведение, собеседник смущённо ответил: «К сожалению нет». Но как можно так воспроизвести то, что ранее не слышал?

А оказывается-то всё значительно проще. Наш человек, патриот, внук русского человека, солдата той войны — он и мыслит точно так же. Как ни пафосны, как ни активно наступательны эти слова, они не несут в себе напыщенности и торжественности. Они идут от сердца и истинной веры в своё дело.

Суровые реалии

СВО ещё не завершена. Защитников ещё ждут новые боевые будни, но чувствуется, что сердце их давно истосковалось по миру и покою. Нераспаханные пустыри на местах боевых действий, оставленные пашни, незасеянная приграничная зона, на которой уродилось бы столько хлеба, — как горек для русского человека этот недосмотр. Хлеб. Горячий, пахучий, приводящий в восторг! Но не как предмет насыщения, а как дело рук человеческих, которым не оружие надо держать, а одаривать людей вот этой радостью, равной жизни.

Утренняя радуга встаёт над землёй. В свете дня рождается маленький полевой цветок, дымится свежая борозда. Не ими ли будет спасена Земля? Да, нет на ней пока живого места, но нет и мёртвого. Должна же, наконец, победить «земная тяга!» — власть земли и власть работы! В этом и только в этом смысл нашей жизни. Жизнь — вот на что должна тратиться вся человеческая энергия. И пусть навсегда разойдётся «зеркальное сияние мира с пугливым трепетом войны…», как сказал поэт В. Гордейчев.

Мы сознательно не касались темы боевых эпизодов, побед и неудач, солдатской смекалки и военного искусства. Мы вернёмся к этому после победы и подробно расскажем обо всех наших героях — и живых, и тех, кто не вернулся с боевого задания, — об их подвигах, стойкости, мужестве и братской фронтовой дружбе. Никто не останется в забвении.

Сейчас, сидя в блиндаже у переднего края наших подразделений, мне хочется попытаться понять их мысли, стремления, будущее. Какими они вернутся домой к мирной жизни. Не ожесточились ли их сердца, не наполнилась ли гневом и ненавистью душа, не полны ли они решимостью мести, глядя как ребёнок, заживо погребённый под кровавым крошевом кирпича рухнувшего дома, надрывно зовёт о помощи. Как тоненький стебелёк василька пробивается рядом с ржавым хвостовиком неразорвавшейся мины, как полуразрушенное здание школы безучастно смотрит пустыми окнами-глазницами. Как их боевой товарищ навсегда застыл в окопе с крепко зажатым автоматом в руках. Как когда-то оживлённое шоссе, выезженное до белизны, затихло, нашпигованное западными минами всех видов и калибров. Как мальчишка возвращается в родной город (или село), подбегает к знакомому спуску, мчится своею улочкой, ищет родительский дом… «Но была за углом — пустота». И вдруг спали все защитные покровы, отделявшие детские сердца от сурового мира, и пришлось узнать его до конца.

Наступит светлое будущее

Но чем дольше мы беседовали, чем больше узнавали друг друга, тем становилось всё отчётливее и увереннее: злу и ненависти в этих сердцах места нет.

И словно проникнув в мои мысли, замкомандира роты Артур заговорил:

— Конечно, никогда не забудутся те зверства, что творили эти бандеровские нелюди на нашей земле. Мы ещё не всё знаем. Но придёт время, и мир узнает всю правду. И тогда предстанут перед главным трибуналом человечества все, кто принёс смерть и горе нам и нашим братьям украинцам. И так же, как фашистские палачи в 1946 году, понесут они наказание, каждый по «заслугам». От ответственности никто не уйдёт.

Но у нас нет обид и ненависти к простому украинскому народу, обманутому, запуганному, доведённому до отчаяния западной хунтой.

Мы верим, что со временем сотрутся границы и станем мы, как прежде, единым народом. Будем ездить друг к другу в гости, создавать духовные, творческие и трудовые объединения, жениться на гарных украинских девчатах. И расцветёт под мирным небом российско-белорусско-украинский союз, как это было совсем недавно при СССР. Нельзя жить с камнем за пазухой на соседа и мыслью о том, как бы поквитаться за все горести.

Наши предки всегда славились гостеприимством, добрососедскими отношениями, взаимопомощью. Так неужели мы порушим их священное понятие о добре. Всё разрушенное — восстановим, всё загубленное — возродим. А ещё издадим огромную книгу, и в ней одной на тонкой папирусной бумаге уместим мелко-мелко имена всех павших. Всех! Это будет самая волнующая и самая бесценная книга. Одного этого воспоминания может хватить, чтобы до конца жизни оставаться человеком.

На защите — правнуки победителей

Однако зная амбиции Запада и его влияние на другие государства, следует твёрдо помнить, что сказал Гитлер спустя три месяца после подписания пакта о ненападении: «У нас имеется договор с Россией. Однако договоры соблюдаются лишь до тех пор, пока они выгодны».

Последователь и единомышленник Гитлера Борис Джонсон оказался «достойным учеником» фюрера. Мы хорошо помним, чем обернулись для России Минские соглашения.

Конечно, земля наша изрезанная, истерзанная прошлой войной, как никакая иная обильно полита кровью. Наши потери ни с чем несравнимы. Но историческая правда шире и глубже. Испытание подобного характера прошли и другие народы. Война захватила 61 государство, 80 % населения земного шара. И в этом смерче, пронёсшемся над огромными пространствами Европы, Азии и Африки, захватившем Атлантический и Тихий океаны, докатившемся до берегов Австралии, в этом огромном смерче во весь рост поднялся русский солдат-освободитель. Тогда именно поднялся, когда уже покорёжена, повержена была Европа.

На нашу землю опять пришла беда. И наш солдат — правнук того солдата-победителя — снова встал на защиту израненной, измученной земли Донбасса и Курска. И если бы он этого не сделал, наверняка фашистско-бандеровская чума коварными метастазами расползлась по Европе. И мне, как русскому человеку, приятно сознавать свою гражданскую принадлежность к нашим непобедимым воинам-героям.

— После освобождения мы вошли в Горловку, — вступает в разговор штурмовик Константин. — Развалины, ни одного уцелевшего дома. Та картина — не самая страшная. Представьте другую: эти развалины мы освобождаем, а среди них тела женщин, стариков, детей. Вот к чему нельзя привыкнуть, а ещё не озлобиться. И всё же нам дорог этот город, потому что свой. И особенно дорого то, что дорого досталось, — мудрые слова русского солдата.

Покидая гостеприимный блиндаж наших бойцов, среди которых и наш земляк Валерий, я с огромным чувством благодарности увозил с собой уверенность и надежду, что никто, никогда, ни при каких ухищрениях и вероломстве не победит нашу великую страну. Потому что на её защиту встали истинно русские патриоты: смелые, надёжные, непоколебимые в своей вере и преданности, с настоящим бойцовским характером.

Анатолий Сиваев