Анастасия Рядинская: «Мне 90 лет, и я обычная колхозница»

Наша героиня родилась и выросла в Хмелевом. Пережила тяготы и лишения военного времени, добросовестно трудилась в колхозе… За долгие годы не угас в её душе оптимизм и любовь к жизни.

Без отца

«Мы остались у мамы пять девочек. С малых лет работали: нам её было жалко. Люди говорили ей: «Сдай троих в приют». А мама не соглашалась, выхаживала нас. Она работала на пекарне, за день по две печи хлеба пекла для колхоза. Пышку нам оставит, так‑то и выживали. Я четыре класса окончила, а потом бросила школу. В чём ходить‑то?», — задала вопрос Анастасия Григорьевна и тут же сама себе ответила: «Ничего ведь не было».

Помощь фронту

Вражеские солдаты оккупировали территорию Хмелевого, когда Анастасии было 15 лет. Но потом Советская армия начала своё победное наступление, освобождая города и сёла от фашистского ига. Радостный момент настал и для жителей села, которые готовы были всячески способствовать приближению разгрома агрессора.

«Наши солдатики обратились к селянам: «Дорогие наши, надо дорогу помочь очистить от снега до самых железнодорожных путей в Чернянке». Мы с подружкой и ребятами грабарочки (совковая лопата. — Прим. авт.) взяли и пошли вместе со взрослыми помогать фронту. Чистили вручную от Яблоново, где потом стоял колхозный химсклад, и почти до Лозного», — вспомнила Рядинская.

Рябая Сорока

Была на подворье семьи Анастасии Григорьевны кормилица-коровушка. После долгой заснеженной зимы, изголодавшись на скудном рационе, она объелась весной сочной зелёной травы и пала. Мать была женщиной скромной и все перипетии вдовьей жизни переносила в себе, боялась лишний раз побеспокоить сельское начальство. И тогда сосед, видя положение многодетной семьи, походатайствовал перед правлением колхоза с просьбой помочь ей обзавестись коровой.

«Выделили нам нетель. Мы назвали её Сорока, потому что рябая была. Деточка, как мы все — и мама, и сёстры — радовались новой кормилице. Было это перед Великой Отечественной. Во время войны немцы старшую сестру угнали в Германию, другая жила в доме у подруги. Я в своей хатке осталась с сестрой Аней. (Показывает на портрет на стене.) Ой, моё золотце… Мама была в Городище, в церкви. А немцы нашу Сороку отвязали, она по выгону бегает, не могу её поймать, плачу. Спасибо, дедушка сосед пришёл и говорит: «Деточка моя, да чего же ты ревёшь? Сейчас привяжем». Он взял верёвку, поймал телушку и держал её у себя, пока мама не вернулась домой. Позже нашу кормилицу полицай забрал. Был тот предатель крёстным отцом нашей меньшей сестры, но не пожалел нас, сиротинок», — поделилась воспоминаниями героиня.

Ранение

Во время войны, когда немцы заняли село, люди прятали от них и без того бедный скарб. В перегороженном доме, упоминает в разговоре Рядинская, мы все вещи сложили в одну комнатушку и заколотили дверь.

«Сами ютились в комнатке рядом с печкой. Немцы пришли к нам. Ой, поналезли, полная хата. Взяли какую‑то палку, подвязали её к потолку, сделали вешалку для оружия. Я боялась, очень страшно было. Немцы увидели, что чулан закрыт, бьются туда, кричат: «Русь, русь» — искали русских солдат. А у соседки неподалёку девять наших добровольцев прятались. Я к ней пришла, плачу, говорю, что немцы обижают. Один и говорит, мол, сходи, пожалуйся командующему немецким отрядом. А как же мне идти?! Я же боюсь», — продолжила Анастасия Григорьевна.

Набравшись храбрости, девушка, преодолевая свой страх, пришла к вражескому начальству. В небольшой хатке только и было слышно, как стучат печатные машинки.

«Вошла, на пороге стала. Один по‑русски у меня спрашивает, зачем я пришла. Говорю: «Пан, ваши солдаты меня обижают». Добрый человек, наверное, попался, со мной пошёл к нам домой, я ему отдала ключ от запертой комнаты. Он позвал своих солдат, посмотрели: там ничего нет. Закрыв дверь и вернув мне ключ, он что‑то грубо сказал на своём языке подчинённым и пошёл. Только все вышли, я хотела дверь закрыть, а немец меня ножаком. Хорошо, что одежды на мне много было. После этого я бросила хату и ушла к соседке. Так‑то вот я переживала», — рассказала Анастасия Григорьевна.

Письма с любовью

С будущим мужем Иваном они познакомились ещё до армии. Писали друг другу письма. А сразу после того, как он вернулся, — поженились.

Вместе с молодыми в небольшом домишке жили свёкор со свекровью, её сестра и бабушка, которой 110 лет было. Деверь с женой тоже пришли сюда жить. Невестка Настя была почтительная к старшим, скромная, умеющая хорошо выполнять все домашние и хозяйственные работы, трудолюбивая.

«Муж часто говорил: «Настя, какая ты работящая…» Иван был старший сын в семье. И по обычаю мы должны были отделяться. Но свёкор не согласился, и деверь с женой ушли. Сколько я пережила: и когда плохо, и когда хорошо. Сроду маму не расстраивала. Пойду к ней, всегда говорю, что у меня всё ладится в семье. Мама зятя всегда называла «Ваня, сынок», — рассказала Рядинская.

Тяжёлая женская доля

Труд в селе в военные и послевоенные годы не делился на мужской и женский. Все работали одинаково, невзирая на сложность и усталость.

«Я на работу всегда с удовольствием ходила. Три года лес сажала за селом по оврагам. В школе полы мыла. Клуб размещался в плохом, полуразрушенном помещении, три года работала там уборщицей, наводила порядок и топила углём плиту. Всех работ попробовала: и по наряду коров доила, и косила, и на молотилке была, и свёклу полола. Корову, поросят, домашнюю птицу держали. Всё делала одна. Я в четыре часа утра встану и по хозяйству, а Ване некогда было, на работу уходил ранним утром и до позднего вечера мотался по колхозным делам», — продолжила героиня.

Дети меня жалеют

Анастасии Григорьевне 90 лет. У неё трое детей, внуки, правнучке уже 18 лет. И самое большое для неё счастье, когда родные люди приезжают в гости.

«Меня дети жалеют, не обижают. Так‑то, деточка, я прожила и страдала, и много чего пережила, бодро, радостным тоном произносит героиня повествования», — отметила она.

Уважают Рядинскую и односельчане, поздравляют с праздниками, дарят открытки и памятные подарки. Анастасия Григорьевна говорит, что здоровье подводит. Однако жаловаться на жизнь она не привыкла, и сейчас все трудности, как и в годы юности, она переносит с удивительной стойкостью.