Комбайнёры полвека спустя. Два старых товарища встретились через 55 лет

В 1963 году у молодого, но уже проявившего себя комбайнёра Владимира Путилина штурвальным работал школьник из села Белый Колодец Миша Коробков. Ровно через 55 лет они встретились вновь.

Картины детства

Внимательно следя за дорогой, которая ведёт в Большую Халань, Михаил Коробков начал рассказ.

«Мне было около 16 лет, а Владимиру Васильевичу немногим за 30. Но его имя уже тогда знали. Наверное, не только в районе. В нашем колхозе он несколько лет подряд помогал убирать зерновые и другие культуры. Всегда ходил в передовиках, пользовался у селян уважением. В то время зерноуборочные комбайны были прицепные, а к ним ещё цеплялся и копнитель для сбора обмолоченной соломы. Одно лето я по наряду работал с Путилиным, следил за наполнением и своевременной выгрузкой копен. Копны выкладывали строго в одну линию, чтобы удобнее их было стаскивать к скирде волокушами. Вилами мы поправляли солому в копнителе, а после его заполнения специальной педалью открывали клапан. Бывало, масса не вся выпадала и мы, пацаны, в нарушение техники безопасности прыгали сверху в этот бункер и вместе с соломой вываливались на стерню. Оглянешься — взрослые не видят? Особенно побаивались комбайнёра, догонишь быстро агрегат и вроде как и не покидал своего рабочего места. А на другой год попал к Владимиру Васильевичу в штурвальные. Столько времени прошло. Интересно, помнит, как мы работали? Обычная вроде встреча, а всё равно ощущения трепетные».

Волнующий момент

Аккуратный сельский домик на улице Новосёловка в селе Большая Халань. Коробков несмело открывает дверь.

 — Проходите в комнату, — гостеприимно пригласила хозяйка дома.

— Гостей не ждали? Извините, что без приглашения, — произносит Михаил Коробков.

— А мы им всегда рады, — ответила Зоя Егоровна.

Наставник и его подопечный какое‑то время пристально смотрят друг на друга. Широкие улыбки на лицах, некая растерянность и крепкие объятия. Затем нескончаемый разговор о делах былых.

— Меня вы, конечно, не помните? А я часто вспоминаю, как вы ездили на мотоцикле, — говорит Коробков.

— Ага, «Ковровец» у меня был. Отчего же, убирали мы с тобой зерновые под Емельяновкой. Хлопец был ты шустрый, белобрысый. Теперь ясное дело, не узнал бы. На РСМ-8 мы работали. Урожай был хороший, зерна столько навалили в Ивановке! Сколько тебе уже годив? 72, кажешь, а мне 87. Летит время…

— По‑о-омните, — не скрывая восторга, протянул Михаил Иванович, — так я и остался белобрысым, — указывает он на седину и смеётся. — Наш агрегат таскал трактором Иван Кистирёв. А отвозил от комбайна зерно Семён наш, беловский. Вы оставались ночевать в поле, а я с ним ездил домой. В час-два ночи приедем, а в пять уже мать будит: «Миш, поднимайся, а то Семён ждёт». В нашей бригаде ещё работал Роман Карпович комбайнёром, старый был механизатор.

— Это его звали Рябой? — уточняет Владимир Васильевич.

— Нет, то Петя Сорокин, плотавский, — поправил собеседника Коробков.

— Кистирёв — это который Братачка. Он, по‑моему, на Кутке жил, возле клуба. По фамилии помню многих, но представить не всегда получается. Как там Иван Матвеевич? Хороший был председатель, настоящий хозяин. Добрый мужик, основательный, — произнёс Путилин.

— Болтёнкова нет с прошлого года, — ответил обеседник. — Крепкий колхоз при нём был. Вас он всегда ставил в пример.

Взялся, так работай

«Часто рассказываю всем, как я получил за ту уборку больше двух тонн зерна. Радости было и гордости, наверное, через край. Помню, ребята мне все завидовали и говорили: «Ага, тебе повезло, к Путилину попал и заработал хорошо. А у нас одни ремонты, то где‑то верёвочка порвалась, то проволочка переломилась». Так получалось потому, что комбайнёры плохо готовили технику к уборке. У Владимира Васильевича без дела не посидишь. Пока выгружали зерно из бункера в машину, в мои обязанности входило промазать из шприца все деревянные подшипники на косогонах», — рассказал о нюансах работы Михаил Коробков.

Затем он продолжил:

«Полетел сегмент на косе, сразу останавливает комбайн, и клепаем, всё в запасе было. Однажды порвалась коса. Ну, думаю, хоть подремлю немного, пока привезут запчасть из мастерской. Владимир Васильевич и говорит: «Иди‑ка сюда, помоги». Полез он под комбайн, а у него там штуки три в запасе. Прохлаждаться не давал. И мне, мальчишке, везло, часто в соревновании мы занимали первые места, тогда всё в «Боевых листках» отмечалось, вымпелы вручали, ну и, соответственно премия полагалась. Трактористу и комбайнёру по пятёрке, а мне трояк. Принесу матери три рубля, радуюсь, тогда это были хорошие деньги».

Владимир Путилин поддержал собеседника:

«Штурвальному полагалось 75% от заработка комбайнёра. Уборка — дело сезонное, раскачиваться некогда, старались по погоде обмолотить, да и заработать была возможность. И чего пыль в глаза пускать, если взялся, так работай. А чтобы техника не подводила, следует её качественно отремонтировать и хорошо обслуживать. Когда работал, мне казалось, что я даже знаю, в каком месте ждать поломки. Любил я технику. Когда готовил к страде, перебирал всё до винтика.

Почётная профессия

— Владимир Васильевич, я часто задаюсь вопросом, а вы в Большехаланской МТС и комбайнёром, и трактористом работали? — поинтересовался Коробков.

— Мои дед и отец были хорошие столяры, а вот меня больше тянуло к механизмам, хотя ремеслом семейным тоже владею, — пояснил Путилин. — В основном работал на комбайне, на тракторе только во время посевной, когда организовывали две смены. Так вот, расскажу по порядку. Штурвальным я пошёл работать в МТС в 1947 году. Поработал сезон, и меня направили на учёбу в Валуйскую школу механизации, где готовили именно комбайнёров. Получил диплом в мае 1948 года и вернулся в Халань, продолжал работать штурвальным. В 49-м году начальник МТС Жеребилов вызвал меня и говорит: «Бери любой из бесхозных комбайнов, отремонтируешь и будешь на нём работать. Новый двигатель и жатку я тебе обещаю». Таких машин, «Коммунар» назывался, отслуживших свой срок, стоял возле забора цилый ряд. Из усих комбайнив и собирал для себя технику.

Надёжно работал комбайн, на котором уже в первый сезон я хорошо намолотил. Меня тогда в киножурнал снялы, который крутили в клубах перед кинофильмами. Весной 1951 года меня забрали в армию, служил на Дальнем Востоке зенитчиком. А после службы получил комбайн «Сталинец», синего цвета был, с ним в первый раз меня командировали в Плотавец. На другой год убирал в Яблоново, а потом опять в колхоз «Заветы Ленина», к Ивану Матвеевичу. В 1957 году технику стали передавать из машинно-тракторных станций в колхозы, я тогда только получил новый прицепной РСМ. Комбайн этот попал в Плотавец, и нам предложили, кто желает, может вместе с техникой переходить в то же хозяйство. Ставили мы комбайны на стане за Галушками. Больше семи лет и отработал я в ваших местах. А ты на какой улице жил?

— Улица Кривая, там, где Дюмин колодец. В сторону Шатоховки идёт, — уточнил Коробков.

— Это когда из Халани ехать, спускаешься от Дубнячкив, и пошла в левую сторону. Так я там квартировал. Напротив жил Петька, его ещё Карась звали, — вспомнил Путилин и, улыбнувшись на мгновение, задумался, его речь — привычная здесь смесь суржика на украинский манер. — Ага, комбайн был новый, началась уборка, и в первые же дни переломился вал барабана. Тут наехали комиссии, проверки, времена‑то были строгие, саботаж искали, оказался заводской брак. Отправылы дэталь на завод, а покы её дождёшься? Уборка в разгаре, а я бездельничаю. А ёго нэма и нэма. Ходыл и думал, как можно выкрутыться, присматривал похожую запчасть на других машинах. И нашёл почти такой же вал на молотилке, по диаметру и длине он подходил. Пошёл к инженеру МТС, Андрей Тимофеевич Анисенко был. Он сначала сомневался. Вымеряли с ним всё, а потом в сельхозтехнике нарезали нужную резьбу и проточили выемки под шпонки. Так этот вал проходил пока не списали комбайн, а заводской так и простоял на складе.

— Год, наверное, неудачный для вас получился тогда? — спросил Коробков.

— Да, ну ничего, я всех по намолотам догнал, — ответил комбайнёр.

От сезона до сезона

Владимира Путилина постоянно называли в числе передовых комбайнёров района. Больше 40 лет он убирал хлеба, выполнял различные колхозные наряды.

— Никогда не отказывался, что скажуть, то и робыв. Работы всегда хватает тем, кто не бегает от неё, — задумчиво произнёс Владимир Васильевич.

— А после уборки чем занимались? — спросил Михаил Иванович.

— Так раньше больше месяца молотили — то горох, то зерновые, а там кориандр, гречка, потом шли кукуруза, подсолнух. Бывало, и по снегу приходилось косить. Техника была маломощная, не то что сейчас. До уборки задействовали мой комбайн на косовицу зелёной массы для подкормки колхозной скотины. Это потом пошли всякие косилки.

За трудовую доблесть

— Владимир Васильевич, работать вы умели. Со мной в Белгороде работали мужики из вашего села, так я всегда интересовался о вас. Они рассказывали об успехах Путилина, наградах, — продолжил разговор Михаил Коробков. — До скольких лет трудились?

— Есть награды, этим у меня бабка ведает. А робыв я до пенсии и ушёл, колхоз стал разваливаться, да и дома появились неотложные дела. Потом у фермеров подрабатывал на уборке — один сезон заработал девять мешкив сахара, на другой уборке газовый котёл, бывало, стройматериалами рассчитывались, — рассказал ветеран. 

Зоя Егоровна вынесла из другой комнаты картонную коробочку, в которой аккуратно сложены орден «Дружба народов», медали «За трудовую доблесть», «Ветеран труда», «За доблестный труд», медаль Всесоюзной выставки достижений народного хозяйства, несколько юбилейных медалей за Победу в Великой Отечественной войне, много знаков «Ударник коммунистического труда», «Победитель социалистического соревнования», а ещё большое количество почётных грамот.

Везёт на хороших людей

«Теперь мне воспоминаний будет о своём прошлом, о том, как работали с вами. Та уборка не забудется, и вам я очень благодарен за ту жизненную науку. Мне в жизни всегда везло на хороших людей, и среди них вы на первом месте. Для меня, тогдашнего мальчишки без отца, ваши основательность, бескорыстие, отзывчивость, старательность были примером и потом стали ориентиром в жизни. Думаю, она сложилась — на работе числился в передовиках, получил высшее образование», — произнёс Михаил Коробков. 

Разговор был долгий и мог продолжаться бесконечно, воспоминания нахлынули на седовласых мужчин огромной волной, но подошло время уезжать. Михаил Иванович поднялся и со словами «пора и честь знать» стал собираться.

— Ты просто специально задался целью провидать мэнэ? — провожая гостя, спросил Владимир Васильевич.

— Снова встретиться с вами и поговорить я мечтал всегда и очень рад, что встреча состоялась. Для меня она очень приятна и значима, — ответил Коробков.

— Я тоже рад. Не забывай деда, прыизжай ще, — пригласил своего бывшего ученика наставник.