Пострадавшие за веру. Как местные священники стали жертвами антирелигиозного террора

Первые жертвы

Преследования духовенства и верующих в Корочанском уезде начались в конце 1918 года. В это время в стране осуществлялась политика красного террора. С несогласными расправлялись с особой жестокостью. Часто это делали публично, желая сломить сопротивление. В Корочанском уезде убили благочинного седьмого округа протоиерея Иоанна Авдиева. С осени 1918 года по весну 1919-го арестовывали священников ещё нескольких корочанских сёл.

Сейчас уже почти ничего не напоминает о дореволюционной церковной жизни в Фощеватом. Нет того небольшого деревянного храма, в котором служил отец Матфий Вознесенский. Он многое сделал для села. Например, открыл школу грамоты (одну из лучших в уезде) и сам учил детей. Будучи благочинным, батюшка следил за жизнью нескольких приходов в корочанских сёлах, занимался сбором налогов и составлением отчётов.

Его убили в 1919 году. Ирина Корнилаева в статье в «Белгородских епархиальных ведомостях» упоминает письма Антонины Четвериковой, из которых стали известны некоторые под­робности этого трагического события:

«…Убили ночью, вызвав из дома, о. Матвея в его саду и зарыли неглубоко, согнув в коленях. Семья слышала выстрелы и дрожала от страха, а утром нашли его… Яма была неглубокой, он в ней был на коленях, согнут и слегка присыпан землёй. Какое страшное воспоминание! Когда наша семья узнала, пришла в ужас. А каково было детям? (Матери уже давно не было.) Дрожали до утра и ночью слыхали выстрел, но выйти боялись. Страшно… Мороз по коже».

Матфий Вознесенский был канонизирован в 2000 году как священномученик. Его сын Михаил тоже погиб за веру. Но случилось это на несколько лет позже.

В 1930 году открыли дело на корочанского благочинного Александра Плетнева. Всего по этому делу арестовали 122 человека, среди которых были священники, старосты, псаломщики, активные прихожане. Многие из них выступали против волны закрытия церквей, которая как раз пришлась на то время. В итоге священники Александр Плетнев, Аркадий Субботин и два мирянина были расстреляны.

Дело Антония Панкеева

Пожалуй, одним из самых громких стало дело епископа Антония Панкеева, по которому были привлечены несколько корочанских священнослужителей. В 1933 году Антоний Панкеев стал епископом Белгородским. За плечами у него к тому времени уже были аресты, ссылки и Соловецкий лагерь. С новым владыкой верующие воспряли духом и стали оспаривать законность антирелигиозной деятельности властей. И, по всей видимости, властям это не понравилось. Антония Панкеева арестовали в 1935 году. Его обвинили в том, что он, будучи контрреволюционером, решил собрать церковно-монархическую группу и для этой цели приглашал священников в Белгородскую епархию. Они якобы «обрабатывали» верующих в выгодном им русле, создавали денежные фонды для помощи осуждённым противникам советской власти.

Свидетели по делу тщательно отбирались. Кроме григорианцев и обновленцев, которые негативно относились к владыке Антонию, нашлись и другие люди, у кого были затаённые обиды. Так, например, священник Ефим Лаптев из Кощеево свидетельствовал о том, что епископ хотел вытеснить местных священнослужителей и заменить их на прибывших с Украины. Лаптев, желавший служить в Таволжанке, но назначенный владыкой в Кощеево, не рассказывал про цели подобных действий. За него прекрасно «поработали» сотрудники органов. У них ответ на все вопросы был один — заговор и контрреволюция.

На допросе Антоний Панкеев называет имена священников, которых он принял в епархию. Среди прочих там были Митрофан Вильгельмский, Антоний Попов, Николай Михайлец, Михаил Дейнека и Иоанн Перятинский, которые служили в райцентре и корочанских сёлах.

Одним из свидетелей по этому делу был бывший священник Алексей Смирнов, в 1933–1934 годах служивший в Яблоново. За пьянство Смирнову запретили служить. Однако на допросах он говорил, что такое наказание от владыки Антония последовало не за пристрастие к алкоголю, а за то, что он отказался участвовать в антиколхозной агитации. На очной ставке с епископом Смирнов не побоялся повторить свои лжесвидетельства о том, что Антоний Панкеев отговаривал верующих от работы в колхозе и собирал деньги для репрессированного духовенства.

Ещё один священник — отец Антоний Попов — приехал служить в Корочу, пережив уже немало испытаний: в 1929 году его арестовали и приговорили к трём годам лишения свободы. Однажды во время допроса ему даже вырвали клок бороды. Добрый батюшка всё переносил с христианским смирением. В 1932 году его арестовали вновь, но из‑за инвалидности выпустили на свободу досрочно. После этого епископ Антоний Панкеев назначил отца Антония в Корочу. Тут его снова ждал арест. Сотрудники НКВД хотели, чтобы он дал показания против Петра Маккавеева и Митрофана Вильгельмского. Но батюшка отвечал: «Факты их антисоветской деятельности для меня неизвестны».

Арестовали и иеромонаха Иоанна Пирятинского, служившего в Заячьем. Но впоследствии его вместе с Антонием Поповым выпустили на свободу, посчитав, что их преступления не доказаны.

Приговор и расстрел

Итак, круг находяшихся под следствием сужается. Среди подозреваемых остаются в том числе и несколько священников, которые перед арестом служили в корочанских храмах.

Уроженец Чернянки Александр Ерошов в 1934 году получил назначение в Успенский храм Большой Халани. Храм этот, несмотря на сопротивление верующих, закрыли, и служить пришлось в церковной сторожке. Ерошова схватили, обвинив в популяризации национал-фашистских идей и террористических настроениях по отношению к ВКП (б) и советской власти.

Жена бывшего настоятеля корочанского собора Рождества Пресвятой Богородицы Митрофана Вильгельмского после ареста мужа осталась с двумя детьми и без каких‑либо средств к существованию. Она отправляет письмо, в котором просит отпустить супруга:

«Добрейший гр. Прокурор, мой муж и отец детей Митрофан Григорьевич Вильгельмский задержан по подозрению в контрреволюции и содержится под Вашим распоряжением при Ф.З. И.Т.К. вот уже 6 месяцев. Уходя, он оставил нас на произвол судьбы, без копейки денег, на чужой стороне и без всяких средств к существованию. Я совершенно слаба здоровьем. Работы, где бы я могла работать, нет. В колхоз не принимают. Приходится умирать голодной смертью. Всё, что имела из вещей, продала и с детьми проела. Я и дети умоляют Вас со слезами. Не оставьте нашей просьбы. Освободите нам нашего кормильца, мужа и отца обездоленных детей. Клянусь я честью своей, что муж мой невинен, а наговаривают на него напрасно».

Сотрудники НКВД остаются безучастными к мольбам.

Ещё один фигурант дела — Михаил Дейнека — служил в Плотавце. «Надо друг друга любить, не поддаваясь искушениям антихриста», — говорил он своим прихожанам, призывая ходить в храм и молиться. Всё это впоследствии обратили против него.

В сентябре 1935 года состоялся суд, на котором Михаил Дейнека получил три года лагерей, псаломщик Михаил Вознесенский (сын ранее убитого Матфия Вознесенского) и Александр Ерошов — 5 лет, а все остальные — 10 лет.

Уже в лагере их обвинили в совершении религиозных обрядов, дезорганизации производства, пении молитв и большой переписке с теми, кто находился на свободе. Обвиняемых перевезли в Благовещенск, где 17 марта 1938 года тройка НКВД приговорила их к расстрелу. 1 июня приговор привели в исполнение.

Вместе с владыками Онуфрием (Гагалюком) и Антонием (Панкеевым) расстреляли ещё несколько человек, среди которых были Михаил Вознесенский, Митрофан Вильгельмский, Александр Ерошов и Михаил Дейнека. Все они прославлены в Соборе святых новомучеников и исповедников Российских в 2000 году.

По этому делу проходил также Пётр Маккавеев. Владыка Антоний предлагал ему стать благочинным Корочанского округа. Но протоиерей отказался из‑за слабого здоровья (до этого ему пришлось пережить сибирскую ссылку). Сначала Петра Маккавеева назначили в главный храм Корочи, но потом перевели в слободскую Покровскую церковь. Он служил по монастырскому уставу каждый день — и днём, и вечером. Службы эти собирали множество верующих. Люди тянулись к отцу Петру. А сам он был примером бескорыстия и люб­ви к Богу. Его приговорили к 10 годам лагерей и впоследствии, когда он уже отбывал наказание, расстреляли в Ленинграде.