Шлю свой пламенный привет! Какими были письма фронтового офицера к корочанке в 1944 году

Накануне Курской битвы во многих сёлах нашего района квартировали войска — шли формирование соединений и подготовка к одному из величайших сражений Великой Отечественной. Молодые люди общались, завязывалась дружба, которая потом переросла в переписку.

Перед перепиской

Почётный гражданин Корочанского района Анна Павловна Максименко (в девичестве Киданова), недавно ушедшая из жизни, вспоминала:

«После разгрома немцев под Сталинградом воинские части, участвовавшие в боях, были разбиты, потрёпаны, требовался отдых и переформирование. В лесах Мальцевки расположились две дивизии. В Подкопаевке на улице Дружбы стояли артиллеристы, на Мирной — сапёры. Командование думало, что немцы пойдут на Корочу, поэтому начали прокладывать противотанковый ров от Митренково (овраг к пойме Сухой Коренёк с источником) до современной „Дубравушки“. В начале мая в Корочу прибыли танкисты и расположились в Пушкарских садах — от кладбища до леса. Под кронами яблонь были вырыты укрытия для танков. Штаб бригады был в Подкопаевке на улице Зелёной. Начальник штаба — Константин Гладких, 1912 года рождения, из Днепропетровской области. Он жил у нас. Его очень любили танкисты и звали „батько Костя“. Он был очень прост с солдатами, с девушками отношения не поддерживал, оберегал меня и назвал: „Ты — мой мизинчик“, парням наказывал: „Сынки, девчат не обижайте!“».

Однажды он пришёл и говорит, что встретил женщину необыкновенной красоты, когда был в городской фотографии: «Шёл, шёл за ней и дошёл до Подкопаевки. Познакомь меня с ней!» По описанию стало понятно, что это Мария Киданова. К сожалению, это была их первая и последняя встреча. Они долго переписывались.

5 июля 1943 года все танкисты снялись и стали выезжать из Пушкарских садов. Останавливались, просили писать. Начальник особого отдела Фёдор Бабенко, прощаясь, сказал:

«Девчонки, никуда не уезжайте, будьте дома, мы все поляжем, немца не пропустим!».

После сражения 12 июля приезжал Гладких и взял с собой фотографию Марии. А через два-три дня ко мне приехал Фёдор Бабенко. Всю ночь мы просидели на лавочке в беседке. Уезжая, сказал:

«Хочу видеть тебя такой же, когда в конце войны я к тебе приеду!».

В ожидании новой встречи

Потом были письма Фёдора к Гале (Анне) и Гали к Фёдору. Правда, письма Гали не сохранились по понятной причине. Каждая весточка ожидалась с трепетом. И не было радости больше, чем получить заветный треугольник.

30 января 1944 года. Действующая Красная армия.

«Здравствуй, Галя! Вчера получил от тебя долгожданное письмо, которым бесконечно доволен. Откровенно говоря, я не рассчитывал на него и считал, что дружба наша будет прервана навсегда. В первом своём письме ты писала: „Прощай“. Это также кое о чём говорило, хотя и не соответствовало содержанию письма.

Галя, о своей жизни не найду и что рассказать, потому что она однообразная. Сегодня вот отдыхаю после боя и чувствую себя спокойно, потому что находишься в отдалении от передовой, да ещё в тёплой землянке. Правда, она не уютная, да и дождичек с потолка идёт, несмотря на то, что на дворе мороз, ну это не беда, всё же лучше, чем на дворе, а при том временно, потому что мы с Костей решили строить завтра новую и уютную землянку. В этом мы мастера и опыт имеем потому, что, как выехали от вас, так больше на квартирах не жили. С этим кончаю. Шлю тебе ещё раз свой пламенный привет. Остаюсь тебя любящий Фёдор».

Начало переписки было таким хрупким. Письма шли медленно, рискуя потеряться.

«Я не был уверен, но чувствовал, что письмо от тебя должен получить, хотя какое его будет содержание, для меня оставалось тайной.

Письмо принесли, когда я вышел из жаркого боя. Чувствовалась усталость, на протяжении нескольких дней мы вели сильные, упорные бои и об отдыхе думать не приходилось. Кроме этого, потеряли хороших двух своих товарищей Мишу Давыдовича и Фёдора Шеляева. И вот в этой обстановке принесли мне твоё письмо. Правда, когда мне сказали, что от тебя весточка, я не поверил. И такое зло взяло, что разыгрывают меня ребята, да ещё при плохом настроении. Но когда подали его, принялся читать, даже не слезая со своего стального друга, потому что интересно было узнать, что принесла сердцу твоя весточка — радость или печаль. Перечитал несколько раз, потому что всё не верилось: правильно я его понял, а может, что‑то пропустил. А после на душе стало радостно и усталость прошла, как будто её и не было. Одним словом, Галичка, твоему письму я был рад, как никогда!».

Любовь и дружба

Настоящая любовь — всегда забота. Они хотели знать о родных друг друга, справлялись о здоровье.

11 марта 1944 года.

«Галя, ты спрашиваешь о судьбе моих родных после освобождения. Мать и сестрёнка живы, правда, много им пришлось пережить горя, а двоюродного брата и сестру, они были партизанами, немцы расстреляли, нашлись предатели».

Настоящая любовь — всегда ещё и дружба. И об этом есть в письмах.

2 апреля 1944 года.

«…Раз твоё отношение улучшилось ко мне, то и моё, безусловно, ещё больше. Мне, Галичка, вспомнились вот какие строки:

«…Не в шумной беседе друзья узнаются,

Они узнаются порой, как нагрянет беда,

И слёзы польются,

Тот друг, кто заплачет с тобой!»

А я, Галя, всегда вспоминаю, что наше знакомство зародилось не в весёлой компании и не за весёлым столом. Это знакомство чувствуется таким близким, как будто мы с тобой жили годами. И решительно правда, что тот друг, который в трудную минуту делает всё с тобой, а не отказывается от тебя. Вот поэтому я чувствую тебя как лучшего друга своей жизни.

Галя, ты пишешь, что была у Марии (девушка из Подкопаевки, где жила и Анна. — Прим. ред.), смотрела фотографии, которые ей прислал Константин (боевой товарищ Фёдора. — Прим. ред.), на одной из них увидела меня и сразу задумалась: что я испытываю в эту минуту — легко ли у меня на душе или нет, в бою я или остановился передохнуть и случайно о тебе вспомнил. В данную минуту я отдыхаю. Сижу в тёплой, уютной землянке, которую вчера только закончил строить. Тишина кругом, только за окном воет вьюга и трещит мороз, нарушает тишину землянки. Должен тебе сказать, что на душе не особенно приятно, чувствую тоску и желал бы пойти в бой, потому что там все мысли заняты боем. А в такую минуту я вспоминаю тебя, твою улыбку, твой взгляд и от всей души желаю, чтобы ты была со мной, поговорить о многом. Вспоминаю то время, когда мы встретились, жизнерадостную природу. А здесь кругом леса и болота, живого ничего не увидишь, если не считать военных. Здесь всё мертво, потому что немец, когда отступал, спалил всё, а население угнал, а ведь когда‑то здесь кипела жизнь. Галя, почему ты думаешь, что я случайно вспомнил о тебе. Твои мысли в этом вопросе неправильные! У меня к тебе просьба — пришли свою фотокарточку, и я тебе тоже свою как‑то пришлю. С боевым приветом, любящий тебя Фёдор».

Милый сердцу образ

Очень хотелось иметь милый образ с собой и не только в сердце. Это же так понятно!

29 мая 1944 года. Действующая Красная армия.

«Здравствуй, дорогая Галичка! Прими мой искренний привет с пожеланиями всего наилучшего в твоей молодой жизни и работе. Галя, сегодня получил твоё письмо, которому был очень рад и благодарен… Должен тебе сказать, что твои письма являются единственной отрадой, настроение сразу поднимается, потому что письма очень близки сердцу, и когда я читаю, как будто с тобой разговариваю в тихий летний вечер, когда были вместе, и вспоминаю, как эти вечера быстро проходили, как они казались короткими, и в то время всегда было большим желанием, чтоб каждый вечер тянулся дольше, чтоб быть больше вместе. Вспоминаются также те минутки, когда расставались, чтобы встретиться на другой день снова, и ты представляешь, как, бывало, ждёшь рассвета и снова вечера, чтобы быть вместе. Но сейчас это всё только воспоминание. Оно является и снова исчезает, как сон, единственной отрадой является ожидание твоих писем, живёшь с расчётом на будущее, чтоб снова встретиться и уже быть вместе».

Враг у пропасти

Конечно, военные дороги тяжелы. Боль и смерть видеть который год подряд не просто. Фёдор очень мечтал о победе. В этом же письме он высказывает надежду:

«Вспомни, Галя, как вы боялись в прошлом году, что фриц придёт. Нам было трудно, но теперь он за тысячи километров от вас и больше не вернётся.

Сейчас фрицы не те. Тотально новые, всех мастей: от 17 до 60 лет, кроме этого, кривые, слепые, горбатые, хромые, одним словом, свора всяких мастей, ну ничего, на мясорубку сгодятся, будем им «сортировку» проводить по всем правилам военного искусства!

…Иной раз такая тоска охватывает, что рад скорее идти в ад боя, чтобы быстрее покончить с этими битыми фрицами, чтобы вернулось мирное время. Ну ничего, оно не за горами, фриц уже стоит над пропастью, а чтоб столкнуть его туда, то постараемся в этом году, а уж весну 1945 года будем справлять обоюдно».

Под мирным небом

Переписка оборвалась. Галине, как она ни старалась, ничего не удалось узнать о дальнейшей судьбе Фёдора.

Галина Киданова — Анна Павловна Максименко. В наших сёлах в прежние времена Галя и Аня считались одним именем, так исторически сложилось.

Анна Павловна была достойным и уважаемым человеком — почётным гражданином Корочанского района, её трудовая деятельность отмечена государственными наградами. По инициативе Анны Павловны в районе было создано уникальное краеведческое общество.

Много лет она возглавляла клуб «Поиск» Корочанской средней школы. Благодаря работе поисковцев родственники нашли могилы своих родных, погибших в годы Великой Отечественной войны и захороненных в нашем городе. На один из запросов начальник главного управления кадров Министерства обороны СССР писал:

«Лейтенант госбезопасности Бабенко Фёдор Алексеевич, 1914 года рождения, в феврале 1943 года проходил службу оперуполномоченным особого отдела НКВД первого гвардейского танкового батальона 130-й танковой бригады. Сведений о дальнейшей службе и судьбе не имеется».

У писем сложная история, многие приложили усилия, чтобы они сохранились и дошли до наших дней. По просьбе Анны Павловны их бережно оформила в альбом нынешний хранитель — краевед Светлана Почепцова.