«А мы Жукова видели!». Как на Корочанской земле побывали советские маршалы и генералы

Немало знаменитых военачальников приезжало весной и летом 1943 года в Корочу. Это связано с событиями, которые происходили в то время на фронте. Сначала шла подготовка к Курской битве, потом собственно битва, а после основных сражений на этом направлении надо было определяться, куда двигаться дальше.

Подвал или провал?

Ватутин приезжал в Корочу минимум три раза. Этому есть документальные подтверждения. В журнале боевых действий 69-й армии Воронежского фронта за 14 мая 1943 года читаем: «Погода: незначительная облачность верхнего яруса. Видимость более 10 км. Ветер северо-восточный, 4–6 м/с. Температура воздуха ночью — 14 градусов, днём — 25 градусов. Дороги в удовлетворительном состоянии. Приезжал командующий Воронежским фронтом генерал армии т. Ватутин, проводил совещание с командованием 69-й армии и с командирами соединений». Третьим июня датируется другая запись: «Приезжали командующий Воронежским фронтом генерал армии тов. Ватутин и член Военного Совета Воронежского фронта генерал-лейтенант тов. Хрущёв, проводили совещание с членами Военного Совета армии и командирами дивизий».

«В один из дней второй половины июля меня, в то время начальника штаба армии Воронежского фронта, и командующего войсками фронта генерала армии Ватутина вызвали в Корочу, где располагался штаб Степного фронта. Представители Ставки маршалы Советского Союза Георгий Жуков и Александр Василевский проводили совещание, на котором подводились итоги оборонительного сражения и обсуждался вопрос использования стратегических резервов в предстоящем контрнаступлении», — также о третьем визите вспоминал Герой Советского Союза генерал армии Семён Иванов.

Одно из зданий, где побывал Николай Фёдорович, — жилой дом на улице Урицкого. Он сохранился до наших дней. В 1943 году здесь размещался штаб 69-й армии. Когда‑то на доме висела мемориальная табличка, рассказывающая об этом знаменательном факте. Местный житель Олег Карпенко рассказал, что раньше тут проживали четыре семьи. Весной 43-го три из них переселили, оставили только его бабушку Анастасию Мироновну Карпенко с тремя детьми. Её муж Пётр Филиппович ушёл на фронт 23 июня 1941 года и погиб во время штурма Берлина на Зееловских высотах. Штаб 69-й армии под командованием генерал-майора Василия Крючёнкина разместился 9 апреля 1943 года. На огороде были блиндажи, возле оврага находились зенитные орудия. Во время налётов немецкой авиации командарм и Анастасия Мироновна с детьми спускались в кирпичный подвал. Крючёнкин помогал семье продуктами, а Анастасия Мироновна готовила обеды для командиров штаба армии.

Сейчас эхо войны в здании не ощущается. Одна из проживающих здесь семей — Черняковы, переехали в этот дом более 40 лет назад. Они гостеприимно согласились показать нам внутреннюю планировку: на месте старого коридора возникла кухня, построили санузел, дом неоднократно ремонтировали. Но по размеру комнаты остались такими же. Так что, абстрагировавшись от реальности, можно представить, как здесь когда‑то кипела работа штаба, совещались Хрущёв и Ватутин.

Ещё одна жительница дома Ольга Чумакова рассказала, что в военные годы здесь жила её свекровь Александра Лысенко со своей семьёй. После выселения их приютили знакомые. Потом они вернулись обратно. Ольга Ивановна показала тот самый подвал со старинной кирпичной кладкой, в который во время бомбёжки спускались Анастасия Карпенко и Василий Крючёнкин.

На улице Шабельникова в Короче предположительно размещался запасной командный пункт. Место, где он находился, указал местный житель Евгений Рак:

«Вон там. Видите чёрный провал? Всех с яра в то время отселили, никого тут не было. После этих событий бабушка ходила туда, забрала себе домой деревянный стол и лавку».

Сейчас к этому месту пробраться сложно — всё заросло бурьяном. Возможно, именно к запасному командному пункту относятся записи из журнала боевых действий 69-й армии. Одна из них рассказывает, что к его оборудованию силами одной сапёрной роты приступили 28 апреля. А вторая говорит о завершении этих работ: «Было отрыто 36 щелей, для узла связи оборудовано 8 блиндажей и наведена проводная связь. Отрыто 6 блиндажей для КП без перекрытий».

Поблагодарил и дал конфет

В соседствующей с Корочей Подкопаевке до сих пор стоит дом, где в 1943 году побывал Георгий Жуков. О подробностях этого визита рассказал нынешний хозяин жилища Игорь Потолов.

«Дедушка как‑то обмолвился: „А мы Жукова видели». Я тогда был маленьким — подумал, шутка. А потом подрос, и мама рассказала подробности», — вспомнил Игорь Егорович.

В апреле 1943 года советским разведчикам удалось добыть план «Цитадель». После того как он попал на стол к Сталину, провели совещание, где было принято решение обороняться. Тогда же постановили образовать Степной фронт и организовать штаб армии в Новом Осколе, а командный пункт в Короче. Стали выбирать место и подходящим признали самый богатый в Подкопаевке дом, который был построен в 1883 году. Предки Игоря Потолова переехали сюда после отмены крепостного права, занимались садоводством. Дедушка участвовал в Первой мировой, сражался с австрийцами на Карпатах и попал в плен. Его увезли на Балатон, где он прожил почти два года и подлечил раненую ногу. Пленный работал садоводом на одного венгерского помещика и так ему понравился, что тот даже предложил отдать за него дочку с неплохим приданым. Но дедушка скучал по родным и когда в 1916 году состоялся обмен пленными, вернулся на Родину. Из Венгрии он привёз в Корочу саженцы, которые благополучно посадил. Там же, в плену, он обучился виноделию и после революции стал начальником винного цеха Корочанского пищекомбината.

«Прежде чем заселяться, сюда пришёл сапёрный батальон с техникой, лошадьми, машинами. Сделали ход прямо из дома. Здесь было пулемётное гнездо. Эта улица простреливалась. За домом шла траншея в полный человеческий рост, был блиндаж — 14 накатов. Если бомбёжка, нападение, тревога — все прямо из дома ныряют под землю и туда в блиндаж прячутся. Участок огородили колючей проволокой. Немцы что‑то знали. Один раз была большая бомбёжка: две бомбы жахнуло — крыша соломенная слетела. Восстановили быстро, покрыли тёсом», — рассказал Потолов.

Командный пункт начал действовать в мае. Первое время семья жила в доме — на кухне и столовой. Сам пункт работал в другой половине — где находились спальня и комната.

«У них были свои повара, но бабушка помогала, готовила компоты из фруктов и ягод. Всё своё как раз выросло в саду, корова была, молоко. Но и они тоже возили продукты — благодаря этому кормилась вся семья. По периметру участка стояли посты. Днём бабушка и дедушка в огороде работали, всё выглядело обычно. А ночью в доме начиналось движение», — вспоминает рассказы мамы Игорь Егорович.

Когда основные бои на Курской дуге закончились, надо было решать, что делать дальше, и докладывать Сталину. Перед этим командование должно было встретиться и всё обсудить. К приезду Жукова семью переселили из дома в сарай. После того, как он прибыл, здесь долго шло совещание. Можно сказать, что именно в этом доме было положено начало Днепровской операции. На следующий день, когда Жуков собрался уезжать, бабушка Игоря Егоровича с детьми вышла его проводить. Маршал подошёл и поблагодарил бабушку, а её дочь — маму Игоря Потолова — погладил по голове. Потом сказал: «Ну, оставайтесь» и жестом попросил своего адъютанта дать детям кулёк конфет.

Планировка дома с 1943 года не изменилась. Хотя, конечно, и здесь проводился ремонт. О тех далёких временах сейчас напоминают старые двери да шкаф. Ещё остался самовар, а в сарае — старенький стол, за которым сидел Жуков.

Важные решения

Воспоминаниями о тех событиях поделился также советский писатель и сценарист, участник Великой Отечественной войны Владимир Баскаков в книге «Маршал Конев». Вот так он описывает город летом 1943 года: «Короча утопала в зелени. Казалось, что этот небольшой городок, не опалённый огнём летних боёв, живёт спокойной, размеренной жизнью. Только иногда по пыльной центральной улице с большой скоростью проносились машины. Но это спокойствие и тишина были обманчивы. По ночам на юге и на западе, за холмами, укрытыми зеленью садов, за пшеничными полями и оврагами явственно слышалась неумолчная канонада, хотя фронт отодвинулся от Корочи на юг и на запад. В крепком двухэтажном здании школы, в небольших домиках, разлетевшихся по тенистым улочкам города, за зашторенными окнами и ночью горел электрический свет от ярких лампочек, питаемых движками и танковыми аккумуляторами. От домиков в разные стороны паутиной тянулись провода. День и ночь в напряжённом ритме шла работа штаба фронта, названного Ставкой Степным».

Где именно находилось двухэтажное здание, которое описал Баскаков, пока непонятно. Он также рассказывает о приезде Жукова в Корочу в конце июля: «Маршал приехал после обеда. У дверей школы его встретили Конев и Захаров. Жуков, одетый по‑полевому, в гимнастёрке, наброшенной на плечи чёрной кожаной курточке поздоровался с генералами и сказал: «Посмотрю у вас документы и поедем к Манагарову». В кабинете Конев по карте пояснил обстановку, расположение сил и средств противника, показал место сосредоточения корпуса Соломатина, готового войти в прорыв, но счёл нужным всё же добавить: «Танков у нас недостаточно для такой сложной операции…» Уже через четверть часа «виллисы» Жукова и Конева, сопровождаемые машинами с охраной, мчались по пыльной дороге мимо полуразрушенных сёл и зелёных островков перелесков. Навстречу шли порожние автоцистерны и грузовики».

После они побывали в командном пункте Манагарова, который располагался в селе Хмелевом: «Усталые, запылённые, вернулись на командный пункт Манагарова только вечером. Собрали коман­диров корпусов и частей усиления. Приехали и командующие соседних армий — генералы Шумилов и Крючёнкин. В начале совещания Конев коротко сформулировал задачу, которую надо решить завтра. Потом с короткими докладами выступили командующие армиями. Итоги совещания подвёл Жуков. Он сказал, что удовлетворён посещением переднего края и, судя по всему, личный состав готов к преодолению мощной вражеской обороны. Когда все разъехались, Манагаров предложил Жукову и Коневу поужинать. Ужин был простой — украинский борщ, куски жареного мяса с молодой картошкой, чай. На столе появилась бутылка коньяка, но Жуков сказал:

— Конев не пьёт, да и пить нам пока не за что. Вот возьмём Харьков, вторую столицу Украины, тог­да, пожалуй, можно и отпраздновать. Если время позволит. Лучше, кавалерист, — он повернулся к Манагарову, — сыграй нам что‑нибудь на баяне. Ты, говорят, в этом деле мастак.

— Ну, какой я мастак…

— Ладно, не смущайся, — сказал Конев.

Принесли баян. Манагаров взял инструмент в руки и заиграл. Играл он хорошо, вполне профессионально — по большей части старинные вальсы».

Баскаков описывает и приезд Жукова в Корочу 6 августа 1943 года: «В просторном классе школы он, Конев, Захаров, Сусайков и Костылев сидели уже больше трёх часов, обсуждая предстоящую операцию. В комнате накурено, чай в стаканах остыл. Наконец, обсуждение вылилось в строгие и точные строки донесения в Ставку. Захаров писал: «Товарищу Иванову (так в документах было принято называть Сталина). В связи с успешным прорывом фронта противника и развитием наступления на белгородско-харьковском направлении операцию в дальнейшем будем проводить по следующему плану…» Далее в документе излагались способы достижения успеха. В записке давались рекомендации по действиям смежных флангов соседних фронтов. Для осуществления операции испрашивалось у Ставки 200 танков, четыре полка самоходок, две инженерные бригады, 90 истребителей, 60 штурмовиков и 40 пикирующих бомбардировщиков».

После Жуков уехал на Воронежский фронт. Впереди была битва за Днепр.