Память как молитва. О чём молчит столетний заброшенный храм в корочанском селе Пестуново

Крестовоздвиженский храм XIX века в корочанском селе Пестуново могла ждать иная судьба. Если бы не страшный пожар, пощадивший лишь крепкие кирпичные стены, но уничтоживший всё его содержимое за короткий летний день 2009 года. Местные жители считают, что церковь могли поджечь. А вот отец Анатолий, который служил в этом храме 11 лет, говорит иное: «Господь очистил огнём».

Человеческое тепло

Писать о старинных брошенных церквях довольно непросто. Обычно судьба большинства из них, как у братьев-близнецов, сухо изложена одними и теми же словами. Построили, в годы советской власти закрыли, устроили зерносклад или хранили удобрения, в 90-е либо возродили духовную жизнь, либо нет. Тут уж как кому повезло.

И всегда в этих кратких, как миг, историях не хватает одного: чего-то простого и человеческого. Светлой памяти людей, которым этот храм был дорог, в котором они крестились сами и, несмотря на политические запреты, крестили своих детей, венчались, праздновали Пасху и Рождество и провожали души умерших в другие, вышние миры. Крестовоздвиженский храм в Пестуново удивительным образом эту тоненькую ниточку из прошлого в настоящее сохранил.

Белгородец Антон Борзых, краевед и исследователь родословия, часто приезжает в маленькое корочанское село. Он навещает кладбище в хуторе Тоненькое, где лежат в земле несколько поколений его предков, и обязательно заходит ненадолго в заброшенный пестуновский храм.

«Моя бабушка, Пелагея Антоновна Борзых (Кулакова), жила в хуторе Тоненькое, – рассказывает он. – Крестовоздвиженский храм был центром прихода. Там её крестили, равно как и моего дедушку, и всех моих двоюродных дедушек и бабушек, дальних родственников. Этот храм был средоточием духовной жизни моих предков. В 30-е церковь закрыли, а спустя три года семью раскулачили. Потому наш фамильный дом не уцелел. Но бабушка всегда с теплом и любовью рассказывала о своей жизни здесь. И много лет спустя она приезжала в эти края: навестить родные места, постоять в храме. Я биб­лиотекарь, а потому много времени посвящаю исследовательской работе, собираю сведения о родных, одновременно изучаю историю сёл, храмов. Для меня это очень важно, ведь память о предках – как молитва».

Несколько лет назад Антон Геннадьевич написал историко-документальный очерк, посвящённый заброшенному пестуновскому храму. Работал в архивах, изучал метрические книги и нашёл много новых и интересных данных.

Могила священника и клуб

Как пишет краевед в своём исследовании, каменный трёхпрестольный Крестовоздвиженский храм села Пестуново построен в 1897 году. Это факт общеизвестный, но, оказалось, возвели его на месте ранее существовавшего деревянного храма. Об этом упомянуто в более ранних справочниках. В Государственном архиве Белгородской области, например, хранятся метрические книги этой церкви за 1849 год и позднее. Кроме того, храм отмечен на картах Курской губернии за 1865 и 1868 годы.

«Я заказал интересующие меня метрические книги в читальный зал регионального Государственного архива и произвёл полистный просмотр, – говорит Антон Борзых. – Это было чудо! Праздник для исследователя. Я путешествовал по прошлому. Находил фамилии и имена людей, о них ещё бабушка рассказывала, названия хуторов, которых уже давно нет, различные примечания, «экстракты» священнослужителей по итогам года. Но загадка осталась: точной даты возведения деревянного Крестовоздвиженского храма в селе Пестуново я не нашёл».

В ходе работы Антон Борзых выяснил, что в церковной ограде церкви был похоронен священник Иаков Васильевич Шумов, умерший от чахотки 11 июля 1863 года. По православной традиции священнослужителей хоронили за алтарём храма, однако сегодня его могила утрачена. Исследователь предполагает, что её могли уничтожить в советское время.

«Общее число прихожан Крестовоздвиженского храма на 1908 год составляло 2 120 человек, – указывает Антон Борзых в своей работе.  – Здесь же действовали две церковно-приходских и три земских школы. Были у храма и свои земли: усадебная – три десятины и полевая – три десятины. После революции 1917-го церковь действовала до 30-х годов XX века».

Сохранил Антон Геннадьевич и воспоминания своей бабушки, которая так рассказывала о храме:

«Был он светлым и очень просторным. Люди стояли на службе в строгом порядке, по помещению не бродили. В центре всегда оставляли проход для священнослужителей. В храм ходили в праздники и по воскресеньям, стояли на службе целыми семьями».

В годы Великой Отечественной войны в храме располагался госпиталь Красной армии. Во второй половине XX века прохладные приделы церкви приспособили под зернохранилище. По воспоминаниям местных жителей, в те годы на стенах храма ещё были целы старинные росписи. Синее небо с золотыми звёздами, лики святых, многие с прострелянными глазами, – память лихих революционных лет.

В 80-е в стенах храма открыли колхозный клуб. Сюда на танцы приезжали даже из Корочи.

«Мне рассказывали, что творились здесь страшные вещи. И танцы в алтаре – это ещё не самое ужасное», – осеняя себя крестным знамением, замечает отец Анатолий. В 1998 году, после того как храм передали Русской православной церкви, именно он принял на себя обязанности настоятеля.

Бывший шахтёр

С отцом Анатолием – 72-летним настоятелем Петро-Павловского храма в корочанском селе Кощеево – мы должны были встретиться возле его прихода. Сюда его перевели после того, как сгорел храм в соседнем Пестуново. Но так сложилось, что на мгновение разминулись, и матушка лишь махнула нам рукой:

«Мчите в Пестуново, он туда поехал».

И мы помчались в погоню, заметив лишь издалека, как исчез за поворотом на старенькой семёрке батюшка с развевающейся на ветру длинной седой бородой. Харизмы отцу Анатолию не занимать. В юности друзья называли его исключительно спичкой, потому что вспыхивал он мгновенно и слыл на весь Дзержинск, где 20 лет проработал шахтёром, человеком, который ходит по краю. Всё для него изменилось в один январский крещенский день, когда вместе с другом пришёл на водосвятие в храм Макария Великого. Вышел с той памятной службы другим человеком. Шёл и понимал, что ничего, кроме Бога, в душе нет. Даже выкрикнул куда-то в небо радостное и непонятное: «Я хочу на небо!» Вся жизнь потом пошла совсем иным чередом.

Об этом отец Анатолий рассказывает нам уже возле Крестовоздвиженского храма. Говорит и вытирает набежавшую от воспоминаний слезу. Этот большой и красивый храм стал для него первым домом в Белгородской области, куда он приехал из Донбасса в 1998 году.

Кагор замерзал

Примерно год до приезда отца Анатолия служил в этом храме батюшка Александр. При нём начали заново расписывать стены. Церковь постепенно возрождалась, местный колхоз помогал с отоплением. Но продолжалось это недолго, вскоре хозяйство развалилось, а с отоплением начались проблемы.

«Ну-ка такой храм согреть, – рассуждает отец Анатолий. – Тогда поставили здесь из шлакоблоков дополнительные стены, чтобы теплее было. Помню, закрывались мы в одном приделе и включали штук 10 обогревателей. Но порой и это не спасало. Служили как-то на Крещение, воду набрали, и я начал великое освящение. Пока закончил, вода замёрзла. Да что говорить, если даже 16-градусный кагор замерзал. Зимы были такие, что до 30 градусов мороза. Шёл с чашей, держал замёрзшими руками и молился, только бы не уронить. Но ходили люди на службы, их это не останавливало».

Мы заходим в пустой молчащий храм, эхом под своды улетают наши приглушённые голоса. Батюшка крестится на сторону, где располагался когда-то алтарь. Там и сегодня не гаснет огонёк свечей: принёс кто-то из местных небольшую икону, пару подсвечников и прислонил к стене два наспех сколоченных деревянных крестика. Пола в церкви нет совсем, переброшены для удобства передвижения простые доски, кое-где валяются обгоревшие дубовые балки, которые помнят тот страшный пожар 2009 года.

Тайная жизнь

«Случилось всё летом, сразу после службы,  – вспоминает отец Анатолий. – Я только уехал в Кощеево, мне звонят: «Батюшка, храм горит». Как горит? Вызвали пожарных. Они при­ехали, раскатали шланги, а воды нет. Пока ездили набирать, всё сгорело».

Батюшка вспоминает, как вздымался до самого неба огонь, лопались стёкла и плавился даже металл. Когда приехала потом комиссия из МЧС и главный архитектор из города, удивлялись, что ж за храм-то такой. Кирпич от такой неимоверной температуры даже не потрескался. Металл плавился, а кирпич будто только прочнее стал. Причину пожара определить так и не смогли, с тем и уехали, записав в протоколе какие-то дежурные слова. Но у отца Анатолия на этот счёт есть своё суждение.

«Что творилось здесь, когда был клуб, даже говорить страшно, – рассказывает он тихо. – Надругательство было страшнейшее. И такие места Господь берёт и очищает огнём. Всегда нужно предать огню, чтобы очистить. Первое время после пожара ещё шли разговоры, что восстановят эту церковь. Она большая, красивая, старинная. Но потом подумали и решили, что нет в этом смысла, прихода не будет».

Сегодня в Пестуново – 80 домов и 196 жителей. Кто может и хочет – ездит помолиться в соседнее Кощеево. Но и таких с каждым годом всё меньше и меньше. А потому идею возродить храм в епархии не рассматривают.

Но живёт Крестовоздвиженский храм какой-то своей тайной духовной жизнью. Приезжает порой под эти своды краевед Антон Борзых – вспоминает несколько поколений своих предков, святит воду на праздники у храма отец Анатолий, молится у маленькой иконки у алтарной стены кто-то из местных, заезжают порой случайные путники из Белгорода. И стоит светлый храм — приют для ласточек и голубей, смотрит глазницами без стёкол прямо на Бога. И помнит каждую людскую душу и большой огонь до самого неба.

Анастасия Состина, газета «Белгородские известия»