Какие высокотехнологичные операции можно сделать, не выезжая за пределы региона

Здесь пациентам оказывают полный спектр медицинских услуг – от консультации врача до высокотехнологичной диагностики, а также сложных хирургических вмешательств и реабилитации. «Белгородская правда» побеседовала с заведующим оториноларингологическим отделением областной клинической больницы Святителя Иоасафа, главным внештатным специалистом-оториноларингологом министерства здравоохранения Белгородской области, доцентом кафедры госпитальной хирургии НИУ «БелГУ», кандидатом медицинских наук Владимиром Шутовым о том, что может предложить сегодня современная медицина пациентам с болезнями уха, горла, носа и гортани.

Современные методы 

– Владимир Иванович, каков главный принцип работы вашего отде­ления?

– В этом году исполнилось 8 лет, как я стал заведующим. За это время произошла революция в хорошем смысле этого слова, и сегодня можно смело сказать, что мы находимся на одном уровне с ведущими отделениями такого же профиля нашей страны. Это не громкие слова, а итог огромного кропотливого труда. Со­временная медицина, безусловно, высокотехнологичная отрасль. Но какой бы умный, замечательный, «рукастый» хирург или док­тор ни был, без определённых инструментов невозможно качественно и эффективно работать.

Однако построить большое серьёзное отделение, только при­обретая необходимые инструменты и оборудование, тоже нельзя. Технику можно купить, а кадры нужно вырастить, поэтому задача номер один – целенаправленная работа по формированию высококлассных специалистов. Мы направляем их на учёбу в федеральные центры, повышаем квалификацию каждого специалиста. Этот подход полностью разделяет главврач больницы Роман Проценко.

– Казалось бы, приходят новые технологии, а у лор-врача тем не менее первичные средства осмотра всё равно остаются теми же?

– Один из моих учителей, Виталий Иванов, говорил так: «Смотри, мы учим студентов, а что они видят? Вот этот налобный рефлектор?» Это стереотип, навязанный ещё в советское время. Роль его проста: он фокусирует отражённый лампочкой свет в нужном для доктора месте. Сейчас вместо него используются налобные осветители. При необходимости подключаются эндоскопы – современные методы визуализации. Для нас в отделении это уже стандартный инструмент диагностики.

Но органы нашего профиля спрятаны внутри. Поэтому в первую очередь необходима качественная оптика. Для этого мы используем эндоскопы – риноскопы, гибкие назофаринголарингоскопы и отоскопы. Работать ими удобно, эффективно, приборы дают хорошую визуализацию. Или, например, есть такое понятие – «функ­циональная эндоскопическая хирургия пазух». Её принципы были разработаны австрийским доктором Хайн­цем Штамбергером – минимум травмы при максимуме вентиляции и дренажа. Сейчас такую методику взяли на вооружение все ринологи мира. Это позволяет уйти от большой грубой хирургии с наружными разрезами.

Настоящий восторг

– Какие ещё есть новые приборы, позволяющие оказывать высокотехнологичную помощь?

– В конце 2022 года мы при­обрели современную эндоскопическую стойку, в состав которой входит аппарат VITOM 3D. По сути, этот прибор – альтернатива операционному микроскопу, при работе с которым нужно было занять определённое положение, упереться глазами в окуляры, настроить его, но объёмную картину, как правило, при этом видел только один человек – оперирующий хирург. Прибор трёхмерной визуализации позволяет вывести изображение на 3D-монитор, и все члены операционной бригады, у которых есть поляризационные очки, видят ту же картину, что и оперирующий хирург.

Причём, заметьте, гортань – это небольшой орган, 2–2,5 см в диаметре, а когда на огромный экран переносится всё операционное поле, да ещё вашему взору предстаёт и глубина тканей, это, конечно, для нас и подспорье, и настоящий восторг. И волей случая получилось, что я первый в России сделал операцию на гортани с использованием 3D-визуа­лизации. Теперь у нас VITOM 3D – рабочая лошадка. С его помощью выполняется множество операций.

– Сколько человек работают в вашем отделении?

– В отделении сегодня трудятся 12 медсестёр, а также вместе со мной у нас восемь врачей. В день мы оперируем до 10–12 пациентов, к тому же в любой момент может поступить экстренный пациент из района. Но в нашей специальности количество прооперированных пациентов и количество операций – это разные числа, потому что одному пациенту может быть выполнено сразу несколько вмешательств. Например, мы ему сделали септопластику – коррекцию носовой перегородки и фронтотомию эндоскопическую. Это две операции, каждая из которых следует одна за другой. И поскольку пациент находится в операционной под общей анестезией, почему же их не совместить? Весь цивилизованный мир медицины пользуется такими приёмами, и это правильно.

– Какие операции считаются самыми сложными?

– У любой операции есть свои риски, например, кровотечение, нагноение или воспаление. Помимо того, мы имеем дело с такими приборами, как СО2-лазер. Ждём в ближайшее время современное устройство этого типа – у нового лазера больше режимов и возможностей. С его помощью можно будет делать такие хирургические вмешательства, как стапедопластика. Выполняется при отосклерозе, вызывающем нарушение слуха из-за разрастающейся ткани в одной из слуховых косточек. Суть этой операции в том, чтобы сделать дырочку в основании стремени и вставить туда поршень протеза. Чтобы совершить это аккуратно, как раз и требуется вмешательство лазера. Он позволяет сделать отверстие нужного диаметра, причём бескровно.

А самая сложная в плане хирургического эндоскопического доступа – лобная пазуха. У неё есть лобно-носовой канал, куда нам нужно провести эндоскоп. Оборудование, которое мы очень ждём, позволит филигранно выполнять такие вмешательства.

Хронический средний отит – тоже большая хирургическая проблема. С одной стороны, это очаг инфекции, с другой – потеря слуха. Кроме того, некоторые операции могут длиться по несколько часов. Это связано с достаточно большой площадью поражения. Задача таких хирургических вмешательств – восстановление целостности барабанной перепонки. Такие операции у нас делает доктор нашего отделения Татьяна Филиниченко.

Должен, значит, можешь

– то есть вы занимаетесь и протезированием?

– Это не совсем верно. Мы занимаемся установкой протезов слуховых косточек. Например, мы используем стапедиальные протезы разного размера, как правило, 4,25-4,5 мм. Они самые ходовые, самые рабочие. Кроме того, бывают тимпанальные протезы. Их применяют в операциях на среднем ухе при хронических средних отитах, бывают частичные и полные. В зависимости от объёма дефекта косточек врач подбирает необходимый тип тимпанального протеза. И те и другие помогают вернуть важную функцию человеку – улучшить слух.

Подобные операции так и называются – слухоулучшающие. Эти протезы сделаны из титана, который биологически совместим с организмом человека, плюс он не окисляется, отличается прочностью и гибкостью. Однако такие операции в хирургии всегда сопряжены с определённым риском, поскольку есть вероятность повреждения лицевого нерва.

В нашей практике мы стараемся руководствоваться одной мудрой латинской пословицей – должен, значит, можешь. И речь не о том, уникальная будет операция или нет, скорее так: есть проблема – давайте решим её. Я считаю, что ограничений не должно быть никаких. Если позволяет оборудование, расходный материал, есть руки и голова, то почему не помогать людям здесь, на месте? Наша первоочередная задача – минимизировать выезд пациентов за медицинской помощью за пределы региона.

Конечно, речь идёт в первую очередь о высокотехнологичных операциях. И мне есть чем гордиться. Мои коллеги не дадут соврать: с первого дня здесь я обозначал важность командной работы, поэтому на планёрках каждый клинический случай обсуждаем коллегиально. И то, что спорные моменты мы разрешаем сообща, это принцип всего нашего отделения.

Арина Беседина, газета «Белгородская правда»