Помнить и знать

Что такое всенародная память? Это память каждого из нас. Знаем ли мы, что такое — после войны? Помним ли, что она оставила после себя? Писатель Анатолий Ким вспоминает: «Даже моё поколение, что не помнило войны из-за своего малолетства, появилось на свет с войной в крови: в общем-то, мы грустное и тревожное поколение. Ещё бы! Ведь первые наши впечатления были, что в этом мире больно, холодно и всегда страшно, не будет еды… кто-то может ворваться в дверь. Этот страх остаётся где-то глубоко в душе — не знаю, навсегда ли?»

Жизнь, разделённая надвое

Для советских людей (тогда было мощное многонациональное государство — СССР) память о Великой Отечественной войне не отвлечённые воспоминания. Ещё и сегодня не дают покоя старые фронтовые раны, ведут напряжённую работу специалисты по поиску погибших фронтовиков, сыновья и внуки узнают в кадрах документальных фильмов не вернувшихся с фронта отцов и дедов.

У послевоенного времени много красок. Торжество Победы — да, было! Новые невероятные испытания, новый подъём всех сил и духа — тоже было! Горесть и боль утрат — конечно! И ещё — сознание долга перед будущим. Сколько людей — столько воспоминаний. У каждого была своя судьба, свои потери и обретения, радости и невзгоды. Взрослые помнят по-своему, дети — иначе. Взрослые помнят ещё и разумом, дети — только сердцем. Жизнь, как чётное число в арифметике, поделилась надвое без остатка. В первой половине — мирная, счастливая, весёлая довоенная, во второй — военная и послевоенная: страх, голод, смерть, разлука.

Многовековая история человечества знает немало примеров, когда города и даже целые государства, создававшиеся веками, завоёвывались и уничтожались, обращались в прах за несколько недель или даже дней. Но у нас есть памятники, которые символизируют непобедимость. Их не коснулись руки художников, архитекторов или скульпторов. Эти памятники — от слова «память» — создала война: сталинградский Дом Павлова, одесские катакомбы, Брестская крепость. Изрешечённый осколками и пулями вагон, который стоит на окраине Новороссийска и дальше которого фашисты не пошли. И целый город-памятник Ленинград.

На этом участке войны, как и всюду, полководцы разрабатывали стратегию и тактику сражений, а солдаты — сражались. Но, на мой взгляд, главным действующим лицом здесь был гражданский, мирный народ. Ленинград — город-герой, здесь стояли насмерть горожане. Против них вели войну средневековые инквизиторы, уже покорившие Европу (жаль, что Европа это забыла).

Сама природа, кажется, покорилась им: первая военная осень была тихая и сухая, стояли длинные лунные ночи, в которые так удобно бомбить. Ни спасительных туманов, ни дож­дей, привычных для Ленинграда. Мы знаем: умер от голода или погиб каждый третий ленинградец. Дети — главные блокадные мученики и жертвы. Минуя детство, они сразу стали взрослыми. Ленинградские дети могут гордиться тем, что вместе с взрослыми отстояли свой город. Александр Фадеев говорил: «Самый великий подвиг школьников Ленинграда в том, что они учились!»

А дошкольники, а малыши? Как выдерживало всё это маленькое сердце? Эти чёрные дни и месяцы лишили их покоя на всю жизнь.

Блокадное детство представить нельзя, это надо пережить. Тыловые врачи не могли определить возраст: пяти-шестилетняя девочка выглядела как старушка, личико как печёное яблоко, взгляд бездумный, больной. Взрослые дети. Возраст определяли по медицинским показателям. Они были таковы, что даже трёхлетним малышам врачи давали на год меньше.

В то безумное время за судьбой ленинградцев следил весь мир. И те, кто ненавидел их, и те, кто сочувствовал им, и те, кто помогал. Ленинград, пережив клиническую смерть, выжил. А ведь судьбу этого города могли разделить Чикаго или Нью-Йорк. Судьбу ленинградцев мог разделить каждый. Они знали, что победят, были уверены. Они не знали только, какой ценой достанется эта победа.

Да, мы победили ещё и духовностью. Война калечила, убивала человека, но не смогла убить в нём человеческое. Что пожелать Ленинграду и тем городам, что испытали на себе иго фашизма (как немецкого, так и современного)? Что нужно им для блага, для их счастья? Чтобы дети любили свой город так, как любили его их матери и отцы.

С размахом и торжественностью

Замечали ли вы, что каждый год в один и тот же день люди выглядят иначе — лица другие, взгляд другой, они словно заново оценивают и себя, и всё, что их окружает. В этот день с особой силой человек осознаёт, какое это благо и счастье, какое это чудо — обыкновенная жизнь. Право на неё мало было получить от рождения, мало заслужить или заработать, его ещё надо было завоевать, выстрадать целому поколению.

Я говорю о необыкновенном дне — 9 Мая. Но мы все верим, что к этому дню скоро добавится ещё один такой же по значимости день — день Победы над неофашистским киевским режимом. И этот день будет праздноваться с не меньшим размахом и торжественностью. Для нас СВО — в памяти навсегда, как и Великая Отечественная война. Пройдут годы, вырастут дети, внуки. Они будут так же гордиться своими отцами и дедами, как мы гордились своими.

Бастион на пути фашизма

Когда началась наша Победа? Когда под Курском — середина войны, её вершина, её пик — мы нанесли самое тяжёлое поражение фашистам? Или когда остановили врага под Москвой? Или непобеждённый израненный Сталинград пленил Паулюса? Нет, раньше, намного раньше. Когда в жарком, пыльном июле 1944 года советские войска вступили в развалины Брестской крепости, они уже поросли бурьяном. Те стены, что уцелели, были как пчелиные соты — от осколков и пуль. Среди руин, в подвалах, открылись выцарапанные на стене предсмертные слова: «Мы вернёмся!»

Они были сыновьями и дочерями своей Родины, своих отцов и матерей. Им было немногим больше 20 лет. Их нет, и некому сказать: «Мы вернулись. Узнали о вас, пусть с опозданием, но узнали. Каждый из вас, даже тот, кто пал в первые минуты войны, приблизил наше возвращение».

Если бы они смогли сегодня подняться, только на миг, на одно мгновение открыть глаза, о чём бы спросили? О судьбе Родины? Вряд ли, они и тогда не сомневались, чем кончится война. Они спросили бы о том, как случилось, что не стало могучего единого СССР? А ещё спросили бы, почему вновь поднял голову и расправил крылья фашизм? Кто его возродил? Неужели этих «родителей фашизма» история ничему не научила. Ведь зверь, взращённый для другого, рано или поздно, но к тебе же и вернётся.

Камень за камнем собиралось и возводилось то, что мы называем сегодня несокрушимой стеной. Всё, что нам дорого, что свято для нас, — создано, сохранено, оплачено кровью целого поколения. Лучшие черты характера — совесть, честь, мужество — переданы нам в наследство. Прошлое — драгоценный подарок из рук отцов и матерей.

Я пишу это о той великой войне, её последствиях, но как же всё это актуально сейчас, когда идёт СВО. Как похожи все войны: кровь, смерть, разлука, боль утрат, страдания и осиротевшие дети.

Странное состояние, ни на что не похожее, испытываешь у последней пяди многострадальной земли Союзного государства — в Бресте на самой границе. Она невидимая, проходит посреди маленькой речушки. Воробьи, синицы летают туда и сюда, поют горлицы. Под ногами белый бессмертник, жёлтый зверобой — свидание с детством: наклонись, потрогай и снова станешь ребёнком. Ползучие кусты ежевики, клён, ветла. На сопредельной стороне те же травы, цветы, деревья. Ветки плакучих ив с двух берегов почти встречаются посередине реки. Всё то же.

Но откуда же тогда это чувство единственности родного пейзажа? Позади 10 тысяч километров, впереди — 20 шагов. Истоки Родины. Здесь все они — со мной рядом, все 27 миллионов (хотя наверняка больше), и я прикасаюсь к их последнему дню. Истоки Родины. Я хочу назвать это чувство по имени, но не могу отыскать слово. Неповторимое ощущение жизни, словно всё, что знал и любил ты прежде, всё открылось для тебя вдруг разом в подлиннике.

Я преклоняюсь перед людьми, которые жили в то время. Они останутся запечатлённые на полотнах, высеченные из камня, отлитые в бронзе. А книги, фильмы? Всё это нам, чтобы мы передали своим детям и внукам.

Нам нечего опасаться забвения. Пример того, что происходит с народом, со страной, которые не помнят своего прошлого или же его умышленно искажают и переписывают, — многострадальная, растерзанная неофашистами Украина.

Пусть с опозданием, но справедливость, разум и человечность должны восторжествовать. Мёртвых уже не вернёшь, а каждая спасённая душа — подарок. Пока живём, надеемся, радуемся. И не стоит забывать: Россия — бастион на пути фашистской чумы и любого другого врага.

Ещё Карамзин говорил: «Любим отечество; желаем ему благоденствия ещё более, нежели славы; желаем, да не изменится никогда твёрдое основание нашего величия; да правила мудрого Самодержавия и Святой Веры более и более укрепляют союз частей; да цветёт Россия… по крайней мере долго, долго, если на земле нет ничего бессмертного, кроме души человеческой».

Сказанное классиком более 200 лет назад актуально, неизменно и верно в наши тревожные дни.

Анатолий Сиваев, член Союза журналистов России