А завтра уходим на фронт! О чём писал родным рядовой Владимир Юрченко

Историческую память о Великой Отечественной войне в Корочанском районном историко-краеведческом музее хранят макеты военной техники, солдатская форма, альбомы, книги, фотографии, фронтовые письма… В 2020‑м, объявленном в России Годом памяти и славы, экспонаты наполняются особым смыслом.

Не просто экспонат

Аккуратно разворачиваю тонкий, пожелтевший от времени заветный треугольник и жадно вчитываюсь в каждую написанную букву. Несмотря на ровный почерк, понять, к сожалению, удаётся не всё: с годами отдельные слова и предложения на бумаге предательски растворились. Быть сильнее обстоятельств очень хочется, ведь в моих руках не просто отголосок войны или музейный экспонат.

В еле видимых строчках письма корочанец Владимир Фролович Юрченко, погибший в 1944 году, как будто продолжает жить, рассказывая теперь уже потомкам, а не родителям о том, как прибыл в запасной полк и с нетерпением ждёт отправки на передовую. О том, как отчаянно рвётся в первый бой и мечтает бить оккупантов, о героическом духе однополчан, сражавшихся с фашистами до победного конца. Поэтому вчитываюсь. Через не могу. Это легче, чем бежать в атаку.

«Здравствуйте, родные! Я жив и здоров, чего и вам желаю, — помогла мне справиться с задачей директор историко-краеведческого музея Наталья Дубинина, держа перед собой одно из посланий. — Сейчас я нахожусь в запасном полку. Но сегодня или завтра мы идём на фронт <…> Сейчас нам дают обмундирование, бельё, шинели, всё новое, и завтра уходим на фронт громить немецких оккупантов. Пока всё. Привет маме, папе и брату. Целую крепко».

Украину точно освобождал

Фронтовые письма нашего земляка в 1994 году музею передали из Корочанской средней школы, в которой когда‑то учился Володя. Почётный гражданин района, краевед, педагог Анна Павловна Максименко знала героя лично, она преподавала ему географию. Вспоминая своего ученика, называла скромность главным его качеством.

— Есть фотография Юрченко? — с любопытством интересуюсь у Натальи Дмитриевны.

— Конечно, — ответила директор, протягивая старую чёрно-белую карточку с изображением героя. — Здесь он совсем ещё юный.

Трудно себе представить, что мальчишка с таким открытым светлым взглядом с оружием в руках защищал Отечество в грозные 40-е. Сколько боёв на счету Владимира, в каких войсках и на каких фронтах пришлось повоевать корочанскому парню, где и при каких обстоятельствах погиб, доподлинно не известно. В тех нескольких письмах, хранящихся в фондах историко-краеведческого музея, однажды промелькнул город Житомир: значит, Украину наш земляк точно освобождал.

«Мы даже не знаем точный год его рождения, — продолжила разговор научный сотрудник музея Алла Клименкова. — Ориентировочно 1921-й или 1922-й. Но зато на конвертах отчётливо виден адрес, по которому приходили весточки в родительский дом: город Короча, улица Володарского, дом 25».

Все письма Владимир начинал одинаково. После короткого приветствия всегда сообщал, что жив и здоров. В одном из них, датированном 26 марта 1944 года, сетует на то, что уже прошёл месяц с момента прибытия в часть, но до сих пор вынужден «скитаться по тылам и запасным полкам». Желание как можно скорее оказаться на фронте и отвоевать у врага родную землю настолько велико, что, читая об этом, невольно хотелось самому встать в одну шеренгу с рядовым Юрченко. Через не могу.

Теперь дело за нами!

А вот письма, пропахшие порохом, — с передовой. Они как будто и выглядят по‑другому — многословные, эмоциональные, кричащие о ненависти к фашизму и о долгожданной Победе.

«Вот уже пошёл четвёртый год Отечественной войны, — пишет Владимир в письме от 24 июня 1944 года. — В этом году мы должны разбить ненавистного врага во что бы то ни стало. Сейчас успехи наши хорошие. Сегодня передали, что Белорусский фронт пошёл в наступление. Теперь дело за нами».

А в следующем, которое написал 5 августа в том же году, всего несколько предложений. Оно самое короткое и, пожалуй, самое тревожное:

«Здравствуйте, родные. После долгого молчания я пишу вам письмо. Я жив и здоров, чего и вам желаю. Я сейчас нахожусь на фронте уже как месяц. Выехали из Прохоровки 5 июня и вступили в бой утром 6 июня с немецкими войсками <…>. Пока всё. Мой адрес ППС 14 872».

Последнее письмо

Корочанец написал его в Житомире 30 ноября 1944 года. Владимир с гордостью сообщил о том, что его часть продолжает громить немцев артиллерийскими залпами, постепенно вытесняя их с территории союзной республики. И заверил родителей в том, что живёт хорошо, ни в чём не нуждается, всего хватает.

«Сегодня пишу два письма сразу, пока есть время. И то только ночью, а днём все работают, — объяснил Юрченко. — Землянки копаем большие <…>, брёвна в пять рядов, чтоб не взял снаряд или мина… Но это ничего. Как живёте сами? Что нового в Короче? Какая стоит у вас погода? У нас здесь погода холодная, идут дожди и снега, грязь, несмотря на то, что <…> почти зима… Слышно ли [что‑нибудь] от каких‑нибудь ребят городских или нет? Пока всё. Писать больше нечего. 30 ноября, 5 часов утра, ложусь спать на 2 часа».

Ему оставалось жить не больше месяца. Укрываясь шинелью в то раннее осеннее утро, чтобы немного вздремнуть, солдат из Корочи, конечно, не знал, что не увидит долгожданный салют Победы, что не будет радоваться ей вместе с однополчанами и миллионами советских людей, что никогда не обнимет родных и близких. Но он, как и все, точно знал, что наше дело правое и мы победим «ненавистного врага во что бы то ни стало». Через не могу.