Память сердца. Как Никита Кузьмич из Кощеево выжил в концентрационном лагере БухенвальдНовость

Я знаю о Великой Отечественной войне не только из книг, документов, но и по воспоминаниям её участников, живых свидетелей тяжких испытаний. Мои дедушки, Архип Фролович Бабкин и Виссарион Константинович Тарасовский, ушли на фронт в первые дни войны. Мужественно сражались в боях за свою Отчизну, о чём свидетельствуют их боевые награды.

Дедушка Виссарион был станковым пулемётчиком. Сражался в составе 22-й армии Брянского фронта. Принимал участие в контрнаступлении под Москвой. В районе Брянска получил тяжёлое ранение в ногу разрывной пулей, домой вернулся инвалидом. А дедушка Архип участвовал в обороне Сталинграда, в сражении на Курской дуге, в боях в Восточной Пруссии, закончил войну в Польше. Вот только увидеть своих дедушек мне не пришлось. Они умерли ещё до моего рождения. Но я помню о них и, конечно же, ими горжусь.

Узник Бухенвальда

В моём детстве рядом был другой человек, хоть и не родной. Это Никита Кузьмич Бабкин, он жил неподалёку. Работал кузнецом в колхозе имени Ленина в селе Кощеево.

Это был человек, который всегда оказывал помощь тем, кто в ней нуждался. По моим воспоминаниям, дедушка Никита был добрым, ласковым. Я любила с ним подолгу разговаривать. Он редко вспоминал о войне, но однажды дедушка Никита всё же разговорился.

Его рассказ произвёл на меня огромное впечатление. Оказалось, Никита Кузьмич был узником самого страшного лагеря смерти времён Великой Отечественной — Бухенвальда. Дедушки Никиты давно уже нет в живых. И лишь остались воспоминания о том, что пришлось пережить этому человеку.

Побег, ещё побег

Добровольцем Никита ушёл на фронт защищать свою Родину. Но воевать ему долго не пришлось, в конце июня 1941 года под Минском он был контужен и попал в плен. Тогда были пленены тысячи наших солдат в Минско-Белостокском котле.

Военнопленных прогоняли через город. Трое суток не давали даже воды. Постоянно была мысль о побеге. И вот однажды, во время сильного дождя, удалось сбежать. Несколько человек, с которыми был и Никита, скрылись в огородах на краю Минска. Но фашисты беглецов схватили. Никиту Кузьмича жестоко наказали за его побег. И снова лагерь.

Пленных перебросили в Польшу. Многие погибли в дороге без еды и воды. Умирали сотнями, тысячами. Мысль о побеге его не оставляла. И такой момент настал. В составе десяти человек узники сбежали. Две недели шли по лесу, лишь иногда заходили в деревни, чтобы достать еды. И местные жители помогали им чем могли, никто не выдал их.

Расстрел

Немцы, организовав погоню, всё‑таки поймали сбежавших. В наказание всех приговорили к расстрелу. Этот эпизод в жизни Бабкина невозможно представить без слёз. Пленных вывели на расстрел, рота автоматчиков была наготове. Вся жизнь Никиты пробежала перед глазами, его близкие, милый сердцу отчий край. Он поднял глаза к небу. «Прощай, солнышко, прощай, мама», — мелькнуло у него в голове. Никита вспомнил милую улыбку любимой девушки и приготовился к смерти.

И тут произошло чудо. Молодой офицер остановил казнь. Почему это случилось, никто так и не узнал. Расстрел отменили. Но зато опять жестоко избили, а через некоторое время отправили в Бухенвальд — самый страшный лагерь смерти.

Под небом Шиллера и Гёте

В числе других заключённых — французов, бельгийцев, евреев — Никита оказался в красивом местечке под названием Веймар. Когда‑то этот уголок называли чуть ли не культурной столицей Европы: здесь родились и творили Лист и Бах, Гёте и Шиллер.

И именно здесь, на родине немецких гуманистов, в концентрационном лагере Бухенвальд были замучены и убиты десятки тысяч человек. Люди без возраста — ненормальной худобы в замызганных полосатых костюмах — первое, что бросилось в глаза. Не люди, а тени. Совсем скоро и вновь прибывшие станут похожи на них — голодных, замученных болью и страхом, почти потерявших человеческое достоинство. Узнают об изощрённых пытках, которыми печально знаменит Бухенвальд, о медицинских опытах над людьми, о том, с какой легкостью немецкая овчарка, специально натасканная, загрызает человека.

Ноша, равная жизни

А те, кому посчастливилось вырваться из ада, всегда помнили, как немцы наказывали землёй. Заключенных выводили на площадь перед бараками, в руки давали по ведру с камнями или землёй. Заставляли стоять неподвижно. Выпустишь из рук ношу — расстреляют на месте. Люди держали эти вёдра сколько могли: кто‑то несколько часов, кто‑то день, кто‑то сутки, двое. Замёрзшие, голодные, ходили под себя, но держали эти проклятые вёдра. Жить, несмотря ни на что, хотелось каждому. У узников не было ни имён, ни фамилий, ни национальностей. Лишь номера.

За годы, проведённые в лагере, дедушка Никита забыл вкус хлеба. Основным блюдом узников была брюква. Её бросали у входа в бараки — кто успел, тот и съел, иногда насыпали молотый овёс.

А самое страшное было, когда играла музыка. Все знали, что в это время работает крематорий и сотнями узников сжигают в печах. А из труб лагерной печи валил дым, разнося по всей округе жуткий запах горелого человеческого мяса. В первое время существования концлагеря пепел сваливали без разбора в одну общую кучу и развеивали по полям. Крематорий был самым страшным местом в лагере, обычно туда приглашали заключённых под предлогом осмотра у врача или обещая баню.

Вечная память

Никита Кузьмич выжил, прошёл огромное количество проверок. И вернулся домой. Стал знатным кузнецом колхоза имени Ленина. Добрым и достойным человеком. Но всю свою жизнь он помнил, через что пришлось ему пройти, и не мог без слёз вспоминать, что пришлось пережить.

Я благодарна судьбе, что в моей жизни был такой человек. Я помню его добрые глаза, сильные натруженные руки. Помню его скромность и бесконечную мудрость. Мне хочется, чтобы в год 75-летия со дня Победы над фашистской Германией Никиту Кузьмича вспомнили его односельчане, кощеевцы, его внуки и правнуки, которые, возможно, далеко не всё знают о его подвиге.

Заместитель директора Новослободской средней школы Ирина Гордеева