Когда память обретает имя. Большехаланцы установили судьбу погибшего в селе бойца

22 июня, в День памяти и скорби, памятная табличка, размещённая на братской могиле в селе Большая Халань, пополнилась ещё одним именем — старшего сержанта Ефима Ефремова. Он погиб здесь в 1942 году.

В списках не значился

Имя ещё одного бойца, похороненного в братской могиле в центре села, стало известно накануне Дня Победы. Руководитель военно-патриотического клуба «Огненная дуга», учитель Большехаланской школы Сергей Лысенко вместе со своими воспитанниками просматривал информацию на портале «Память народа» и увидел новую фамилию в рубрике «Первичные захоронения».

«Мы сразу же поняли, что это один из тех военнопленных, которые были расстреляны в нашем селе в июле 1942 года. Почему он не был внесён в картотеку данной братской могилы? Это до сих пор остаётся загадкой. Могу предположить, что отсутствие такой информации связано с директивой Генерального штаба ВС СССР, которая запрещала районным и городским военным комиссарам заносить на памятники имена пропавших без вести, даже если в похоронках, полученных из воинских частей, был указан район боевых действий части», — отметил Сергей Лысенко.

Члены клуба и администрация занялись поиском информации о сержанте Ефремове. Удалось установить, что Ефим Алексеевич родился в суздальском селе Теренеево в 1907 году. На воинскую службу его призвали в начале 1941 года. Перед началом Великой Отечественной войны 6-я стрелковая дивизия, где он служил, дислоцировалась в Брест-Литовске. 22 июня она приняла первый бой в районе Брестской крепости. Год на фронте был тяжёлым, но судьба не раз спасала Ефима Ефремова. Однако в итоге он вместе с другими бойцами попал в окружение и был взят в плен.

Глазами очевидцев

В документах говорится, что старший сержант Ефремов был убит конвоиром во время следования строя военнопленных, когда вышел попить воды. В Большой Халани ещё осталась очевидица этого события. Вместе с воспитанниками клуба «Огненная дуга» мы пришли к Зинаиде Нездоровой, которая рассказала, что помнит о том дне. Тогда ей было всего семь лет.

«Я была средняя. И всегда меня мама брала с собой, а сестру оставляла меньшего брата нянчить. И раз утром каже: «Пошли, будем носить воду». Стали бочки выкатывать и носили воду. У нас там колодезь был. Повыкачивали воду, наставили полно бочек. Вдруг едет человек на лошади. Заехал и все бочки поперекидав. Женщины наши плачут: воды уже не мае, а носили ж сдалека. Дивимся: по дорозе, мимо ветряка, идёт цела колонна. Они спустились. Там мост был через речку. Погнали солдат через сей мост. Тут выстрел. Побигли мы до мосту, там речечка протекае. Лежат два солдата, а около них кружечки плавают алюминиевые. Водички хотели попить, а их там постреляли. Там реченька меленька. Они лежали лицом в воду, — рассказала женщина.

Одним из этих солдат был Ефремов. Его похоронили жительницы села Екатерина Терещенко и Нина Фурсенко. Судя по документам, всего в селе расстреляли восемь военнопленных. Показания очевидцев разнятся, и собирать информацию по прошествии стольких лет приходится буквально по крупицам. В 1943 году останки советских солдат перенесли в общую могилу, над которой разместили деревянный обелиск. А в 1950 году их перезахоронили в братской могиле у памятника, установленного колхозниками и интеллигенцией в центре села.

«По распоряжению сельского совета и директора школы мы откапывали могилу под Прилепской горой и переносили ящик из досок с останками к старому памятнику», — рассказывала техсотрудница школы Елена Лысенко.

В начале ноября 1967 года останки советских воинов похоронили в братской могиле рядом с новым памятником. И это было уже четвёртое перезахоронение Ефима Алексеевича и других бойцов.

Помощь от селян

Но вернёмся к предыстории этих событий. 1 июля 1942 года передовые немецкие подразделения заняли Яблоново и Большую Халань. Наши солдаты отступали колоннами 227-й, 226-й и 297-й стрелковых дивизий. В Халани побывал армейский сапёрный батальон, которому был дан приказ взрывать мосты на пути движения немецких группировок. Когда в село вошли немцы, один из мостов подорвали.

«Взорвали солдаты мостик. А немцы поранили одного из них. Товарищ посадил его на коня и повёз. Он каже: „Положи меня, умирать буду“. Старшие девчата тяпали тогда соешник. Товарищ его остановился и сказал им: „Там лежит солдат. Похороните“. Они шли с поля и разгребли тяпками, захоронили, земличкою закидали. А на утро идут в поле, а вороны разгребли эту могилку. Они тогда взяли лопаты, выкопали яму и заховали. Могилку зробили и посадили цветы. До того жёлтым цвела могилка! А потом косточки перенесли в старый памятник», — поделилась воспоминаниями жительница села Александра Терещенко.

Что касается колонны, куда попал Ефремов, то она двигалась в лагерь военнопленных в Корочу. Вместе с Сергеем Ивановичем и ребятами мы едем по Большой Халани, и перед нашими глазами те места, которые видели пленённые бойцы. Измождённые и голодные шли они по этой земле. По примерным подсчётам, в колонне было от 19 до 24 тысяч человек.

«Жители пытались передать еду. Кидали её прямо в колонну. Кто‑то успевал ухватить, кто‑то нет. Конвоиры плётками били, собаки рядом шли. Препятствовали тому, чтобы кормили пленных. Но жители села все равно пытались это сделать», — рассказал большехаланец Владимир Путилин.

Словно чёрная туча

По записанным воспоминаниям ещё одного жителя Ивана Тяпки, советские военнопленные шли в колонне по шесть человек в ряд. Некоторых вели под руки. Большинство из них были в ботинках с обмотками, у части пленных были шинели вскатку, узелки с сырым мясом, каски и котелки, которыми они черпали воду и пили на ходу.

«Они шли по бугру, словно чёрная туча. Мы, подростки и молодые женщины, побежали на Базар и понесли им поесть хлеб и сухари. Видим, в центре села собрались жители, стоят кадки с водой. Идут, идут пленные. На лошадях верхом немцы. Пить пленным не давали. Люди бросали в толпу военнопленных сухари. Колонна шла по шляху на Яблоново», — говорится в воспоминаниях Марии Бардаковой.

В эту колонну попал и Григорий Будков, до войны живший в Прохоровском районе. Он вспоминал, что пленных в селе Орлик на ночь загнали в церковь и овраг на околице села. В хуторе Красная Звезда Григорий Захарович и два красноармейца бежали и спрятались за стогом сена. Их выдал местный житель, и они снова оказались в колонне. Будков был очевидцем расстрела красноармейцев у моста в Большой Халани. Они были истощены, хотели пить, бросились к реке и были убиты конвоирами. Самому Григорию вместе с двумя односельчанами удалось бежать в Погореловку. Много страшных эпизодов пришлось увидеть большехаланцам.

«Один пленный не мог идти и сидел на Базарной площади. Сильно измучен, чёрный, как уголь. Сидел сгорбившись, опустив голову. Женщины его обступили, дали еду: „Ему б сметанки“. Он взялся есть. В этот момент к нему подошли два конвоира в немецкой форме, но говорили по‑украински. Они разговаривали между собой: „Сейчас ему и всё“. Взяли его под руки и повели на школьный двор расстреливать. Я испугалась и побежала домой. Добежала до сельского совета и услышала выстрел. Пришла домой и после случившегося долго ничего не могла делать», — рассказывала Мария Гребеникова.

Расстрелянного красноармейца, по воспоминаниям Валентины Кощиной, похоронили возле школы: завернули в шинель и опустили в могилу. А вот что запомнилось Прасковье Новиковой:

«Я пришла с подругами на Базарную площадь. Пленные остановились на отдых. Варили в котелках калачики. Им кидали сухари, хлеб. Один из пленных не мог идти и попросил его добить. Молодой конвоир-украинец скомандовал: «Ложись тут!». Пленный попросил зайти на кладбище и сам лёг на землю: «Добивай меня». Конвоир выстрелил ему в голову с трёх-четырёх метров».

Благодарные родственники

Многие жители Большой Халани бесстрашно помогали советским бойцам. По рассказам Ивана Возовика, в селе из колонны военнопленных бежали капитан и красноармеец. Они по лугу зашли к ним во двор, попросили гражданскую одежду. Капитану дали вышитую рубаху, штаны, отцовские туфли. Тогда они попросили подростка, минуя полицаев, днём по полю ржи вывести их из села. В знак благодарности капитан подарил ему трофейную фляжку, которую Иван Митрофанович впоследствии передал в экспозицию школьного музея.

Одного бойца спасла Раиса Сигаева:

«Колонна пленных остановилась в центре села. Люди несли им продукты. Наш двор бы огорожен плетнём. За считанные минуты пленные разобрали плетень, разожгли костры, ставили на угли котелки… Дали команду строиться. Началась суета. Пленные начали разбегаться. Кто‑то пополз в канаву в лопухи. Один спрятался в кучу кизяка. Вечером мы с мамой носили сено во двор. Пленный окликнул меня. Я вздрогнула. Вижу, лежит в нижней рубашке в лопухах. Сказал: «Хочу есть». Я подошла к маме и всё ей рассказала. Она подоила корову, налила молока в бутылку и дала поляницу ржаного хлеба. Я сделала вид, что зову телёнка, и сказала ему, чтобы он полз по канаве на луг в лозы. Принесла ему штаны брата, он переоделся. Указала дорогу на ветряки на Ивановку. В 1945 году он приходил к нам домой. После войны я получила благодарность из военкомата».

А колхозница Александра Коломоец, которую в селе звали «баба Саша», нашла раненого пленного на поле во ржи. Привезла его на возке, спрятала в пустующем доме на улице Прилепы. Александра Яковлевна попросила врача помочь раненому. Позже он поправился. Перешёл линию фронта, воевал. А его семья присылала Александре Яковлевне письма и подарки.

После того как стало известно о трагической гибели старшего сержанта Ефремова, память о событиях тех страшных дней вновь ожила в Большой Халани. Жителям удалось разыскать адрес внука Ефима Алексеевича, который сейчас живёт в Москве. Они направили ему письмо с приглашением посетить братскую могилу. Внук уже откликнулся и пообещал приехать.